Jun
22
Творчество и наука
June 22, 1941 | Комментировать |
Выдающийся математик, астроном и физик Леонард Эйлер, автор 756 научных работ, создатель сохранившей еще свое значение теории турбин и прочая и прочая, исследуя законы движения светил, интересовался в то же время теорией музыки и публиковал в Петербурге книги по оснастке парусников. Этот человек был одержим страстью к познанию. Но он не видел вокруг себя единомышленников. Написав научно-популярную книгу, он спрятал ее за обложкой, которая не отпугивала бы читателя. В конце XVIII века на русском языке вышли его «Письма о разных физических и философических материях, писанные к некоторой немецкой принцессе». Издательство Академии наук собирается переиздать эту книгу в серии популярных работ классиков естествознания.
Издательство Академии Наук СССР выпускает и популярные книги современных ученых. Книги эти рассказывают о том, о чем говорят их названия: о происхождении жизни на земле, о луне, о холодном свете, об электрической энергии. Они тотчас находят своего читателя, не задерживаясь даже на несколько дней на прилавке книжного магазина.
Огромная заинтересованность широких советских читательских кругов в науке имеет под собой очень глубокие основания: человек творческого труда ищет в науке обобщения опыта, созидательных устремлений, которыми сам живет.
Работая, скажем, на химическом заводе, передовой советский человек размышляет над тем, как бы упятерить выпуск продукции из подвластных ему аппаратов. Естественно, что раскрытие тайны возбуждения и ускорения химических процессов небольшими количествами добавок — так называемых катализаторов — это дело, лично его касающееся. Он вцепится в книгу, рассказывающую о катализе ясно и просто, и не отложит ее до тех пор, пока не вычитает всего, что может обещать — пускай еще не сегодня, пускай в далекой, но реальной перспективе — возрастание его трудового могущества.
А любой шаг вперед в поисках новых катализаторов, любая попытка раскрыть секрет их действия — это эпизоды увлекательнейшей борьбы, борьбы с устойчивостью, инертностью
различных веществ.
Вот почему в работе исследователя, живущего судьбами своей страны и ее народа, популярная книга о его науке — серьезный творческий отчет перед массами. Таким отчетом будет рассказ о конкретном исследовании, о том, как побеждает новое знание.
Мы ждем от популяризатора-ученого живой беседы, в которой можно было бы познакомиться с ходом его рассуждений, с поисками, доказательствами, даже с экспериментом, со всеми перипетиями борьбы за внедрение новых научных идей в жизнь. Вот почему такая творческая книга, как «Жизнь растений» Тимирязева, книга, вводящая читателя в самый процесс научного исследования, имеет значение большого общественного явления.
С этой точки зрения весьма интересна книга члена-корреспондента Академии наук СССР проф. А.И. Опарина «Возникновение жизни на земле», недавно выпущенная издательством Академии наук СССР. Эта книга представляет собой, собственно, не популяризацию, а оригинальное теоретическое исследование, в котором благодаря доступности изложения может принять участие и читатель. Книга охватывает грандиозный период, начиная от появления первичных форм углекислых и азотистых соединений и кончая образованием организмов.
Если сжать нашу шкалу времени в миллион раз, т.е. принять миллион минут (примерно два года и один месяц) за минуту, то по этой новой шкале только полтора часа отделяют создание первой паровой машины от изобретения телеграфа, телефона и лампочки накаливания. Не прошло и 15 минут, как начал широко применяться автомобиль, только 5 минут назад появилась авиапочта, не прошло еще и минуты от начала широковещания с помощью коротких волн. А в этом же временном масштабе процессы организации живого вещества на земле продолжались тысячи лет!
Таким образом А.И. Опарин дает грандиозное обобщение, возможное лишь на основе объединения передовых астрофизических и биогеохимических воззрений. Вооруженный новейшими достижениями этих наук, автор выступает против теории о самозарождении жизни, опровергает механистов. Он выдвигает смелые гипотезы и предъявляет вещественные доказательства защищаемой им материалистической трактовки жизни, как особой формы существования движущейся материи, возникающей как новое качество материи в процессе ее исторического развития.
В числе доказательств автора и результаты его экспериментального изучения процессов, лежащих в основе жизненных явлений. Эта книга не только сообщает читателю известную сумму сведений, не только утверждает определенное мировоззрение, но и на большом научном материале воспитывает логическое мышление.
Почти одновременно член-корреспондент Академии наук СССР Д.Л. Талмуд опубликовал книгу, являющуюся вступлением к замечательной — не написанной еще научной поэме о расшифровке запутаннейшей загадки, предложенной природой разуму на той же величайшей магистрали естествознания. Эта книга — «Строение белка» — также выпущена издательством Академии наук СССР.
Д.Л. Талмуд стремится проследить за одним из наиболее драматических моментов мировой естественной истории: переходом от белковой молекулы к элементарной форме жизненного процесса. Его руководящая нить — это экспериментальное раскрытие энгельсовского понятия жизни, как формы существования белковых тел. Важнейшее условие существования белка Энгельс видел в постоянном обмене веществ с окружающей их внешней природой. Современная химия позволяет объяснить ход этого обмена веществ и воспроизведения белка, исходя из особенностей строения белковой молекулы.
И вот на столе у экспериментатора, защищенные стеклом, сгустки мельчайших частиц одного из видов белка — вещества, которое вместе с водой и жирами образует массу живого вещества на нашей планете, в два с половиной раза превышающую все земные запасы никеля, хрома, меди, цинка, серебра и золота, вместе взятые. Это один из тех белков, которыми мы питаемся и носим на себе в виде кожи ботинок, искусственной шерсти и т.д. Нужно совершенно точно, на языке математических формул, в строгих геометрических построениях выразить структуру невидимой частицы этого белка, которая во столько же раз меньше простейшей живой клетки, во сколько эта клетка меньше мыши, мышь меньше египетской пирамиды, а пирамида меньше луны.
Эту-то частицу —молекулу — ухитряются взвешивать! Естественного ее веса, обусловленного силой земного для измерения, конечно, недостаточно. По сравнению с весом амебы ничтожная муха также велика, как кит по сравнению с мышью. А ведь амеба состоит из миллиардов белковых молекул. Эту ничтожную молекулу с помощью центробежной силы искусственно утяжеляют почти в миллион раз. Теперь уже ее вес поддается измерению. Он исчисляется совершенно точно и указывает даже на известные выводы о ее структуре.
В некоторых белковых молекулах — невидимках!— мысленный взор исследователя видит сферу, в которой он предполагает существование «окон» — отверстий. Это подтверждается опытом, в котором через эти «окна» внутрь молекулы закладывается «начинка», увеличивающая ее вес. Самое замечательное — это то, что эта «начинка» поглощается и как бы «усваивается» молекулой. Быть может, отсюда еще далеко до создания модели живой клетки, но каждый из этих опытов — последовательное приближение к «великой химической работе»: экспериментальному воспроизведению в пробирке исследователя некоторых простейших черт, присущих жизненным процессам.
Искусственное создание жизни!
Разве не величественна эта задача, к которой ведет путь столь увлекательных исканий! Как жаль, что им — этим исканиям — посвящены только последние страницы книги, и доступны они только очень подготовленному читателю.
Как досадно, что еще меньше следов собственного исследования сохранено ученым — автором другой интересней книжки, посвященной явлениям, происходящим на поверхности угольного зерна в противогазе, трещины в кристалле, на стенках пузырька мыльной пены, работающей в обогатительной установке, в масляной пленке подшипника и т.д. и т.п. (П.Д. Данков. «Строение и свойства поверхности твердого тела», издательство Академии наук СССР, 1940 г.).
П.Д. Данков рассказывает, например, о том, почему большинство металлов нацело не сгорает в кислороде воздуха… Нет, к сожалению, он не рассказывает, а только вскользь упоминает об этом, коротко формулируя исследованный им парадокс борьбы образующегося окисла с дальнейшим окислением всей толщи металла. А от этих работ, выполненных в действительности (о чем по книге можно только догадываться) с большим экспериментальным мастерством, открывается широкий путь к разработке рациональных методов борьбы с коррозией, отнимающей у нас в пятилетие одного только железа на миллиард рублей.
Понятно и оправдано решение издательства выпускать книги, освещающие на первое время пусть хотя бы только результаты научной работы в новых и малоизвестных областях знания. Подобные книги создаются не в один год. Тем более важно сразу же ориентировать их авторов — ученых — на углубление начатой ими важнейшей общественной работы, на создание массовой научно-популярной литературы.
А в этом деле надо всегда помнить предостережение Тимирязева против забвения воспитательной роли науки. Настоящая книга «для всех», написанная ученым о самом дорогом и близком его сердцу — о его творчестве, ни в коем случае не должна обходить и скрывать преград, реально стоящих на пути познания. Примеры их преодоления закалят волю читателя. В обычном для ученого сознательном выборе наиболее трудного пути заключена величайшая романтика.. И эта романтика неожиданно для многих открывается в лабораторных дневниках, в описании опытов, поисков, срывов, блужданий и заслуженных удач.
В популяризации, представляющей собой свод готовых знаний, всегда есть оттенок снисхождения к читателю. Книга же, рассказывающая о творческом процессе, поднимает читателя до своего уровня, помогает ему постигнуть метод науки.
Биография научной работы принадлежит не ее автору. Это — общественное достояние в нашей стране. И обязанность ученого — раскрыть ее самому благодарному и самому чуткому ценителю: творческому коллективу советских людей.
О. ПИСАРЖЕВСКИЙ.
«Известия», Москва, 22 июня 1941 года