Jan
31
«ЕСЛИ СМЫСЛ ВИДЕТЬ В ИЗЛЕЧЕНИИ?..»
January 31, 2014 | Comments Off on «ЕСЛИ СМЫСЛ ВИДЕТЬ В ИЗЛЕЧЕНИИ?..»
ПРЕДСТАВЛЯЕМ АВТОРА
Владимир СЕРЕДА в 1971 году окончил Тамбовский пединститут, исторический факультет. Семь лет проработал учителем. Затем ему предложили место в штате управления системы исправительно-трудовых учреждений.
Последние примерно полтора года ему довелось работать начальником отряда в ЛТП, что в селе Бокино под Тамбовом. Именно тогда он начал писать заметки, которые вы прочтете ниже.
«Белый ворон» в системе ИТУ — более точное определение трудно подыскать применительно к ситуации с учителем-тюремщиком… Система отторгла чересчур гуманного старшего лейтенанта — здесь очень «кстати» оказались его участие в деятельности «Мемориала» (он член правления городского отделения) и выступления на страницах «Содействия»).
Сегодня Владимир Середа — рабочий одного из тамбовских заводов.
* * *
…Известно: можно привести лошадь к воде, но нельзя заставить ее пить. Развивая эту мысль, я пытаюсь последние месяцы дать ответ на вопрос: можно ли заставить человека бросить пить, имея в виду принудительное лечение от алкоголизма в ЛТП! Мы единственная в мире держава, в которой на этот вопрос отвечают положительно.
Впрочем, по этому поводу могут быть самые различные точки зрения. Александр Никитин в статье «Заговор против змия» («ЯГ» №15 — 89 г.) пишет о возможности «превращения ЛТП из полутюрьмы, из гнезда насилия над телом и духом несчастных в коллектив людей, совместно прорывающихся к свободе и достоинству». Нет, уважаемый А. Никитин, берусь утверждать, что для «прошедших» ЛТП или работавших там совершенно очевидно: нельзя превратить ЛТП ни во что, кроме колонии. Зато такое превращение осуществимо весьма и весьма просто — стоит только вывеску поменять. Без особого труда можно и колонию преобразовать в ЛТП (и сколько их понаоткрывали сегодня!). Главное — кадровый вопрос решать не надо, кадры те же. Практически для всех лечащихся, включая прибывших в ЛТП добровольно (есть и такие), и для большинства работающих в Системе совершенно ясно, что принудительное лечение — в тех формах и теми средствами, которыми оно проводится,— дело, абсолютно лишенное смысла. Если, конечно, смысл видеть в излечении.
Разберемся для начала в самих терминах «лечащийся» и «больной». Для большинства наших сограждан понятия «больной» и «алкоголик» как бы несовместимы. «Алкоголик» ассоциируется с понятиями «дебошир», «скандалист», «хулиган», но никак не «больной».
Специалисты утверждают, что похмельные болезненные ощущения, которые испытывают периодами алкоголики, сильнее боли от цирроза печени, рака, сердечно-сосудистых заболеваний и т.д. Тем не менее мы продолжаем иронически усмехаться при сочетании слов «больной алкоголизмом». А отсюда и отношение к лечению. Даже от врачей-наркологов я слышал, что избавиться от алкоголизма можно только с помощью крематория. Да что говорить об обывательских суждениях, если даже по Конституции СССР лечащиеся лишены избирательного права.
Лишать элементарных человеческих прав людей — за что? За то, что они больны! Мы говорим о социальной реабилитации, о возвращении обществу полноценных граждан и продолжаем на практике отлучать их от общества. В колонии строгого режима осужденные люди имеют право тратить в магазине денег в два раза больше, чем лечащиеся в ЛТП.
Говоря о питании лечащихся, могу процитировать отрывок из стихотворного произведения моего отрядного поэта: «А питанья здесь такие: утром ржавая камса, в первом блюде щи пустые, во втором черпак овса». Если перевести на язык презренной прозы, то получится еще хуже. Сытые люди все содержимое тарелок обычно отправляют в лоханку, но, если, говоря языком лечащихся, «подгону» ждать неоткуда, то и этого не всегда хватает. Один мой «афганец» (а тема о бывших воинах-интернационалистах в колониях и ЛТП — особая, хватит размышлений на 10 тысяч строк, скажу только, что их у нас много) съел две порции горохового супа. Можно было бы покрыть убытки из зарплаты, но ему восьмикопеечный суп обошелся в год колонии: после взыскания, его обнародования и карикатуры в полстены, не выдержал, сбежал. Статья 186 УК РСФСР. Побег из ЛТП. Вообще побеги ив ЛТП в последнее время участились. Бегут, будучи уверенными в неизбежности суда, бегут за несколько недель до освобождения. Иногда обосновывают побег тем, что устроиться ив работу со справкой из колонии легче, чем со справкой из ЛТП. Совершенно безосновательно, кстати сказать. Устроиться одинаково трудно и с клеймом «элтэпэшника» и с клеймом «зэка». А число клейменых сыновей, говоря языком А.Т. Твардовского, между тем продолжает расти. Сейчас идет клеймление сыновей рождения 1971 года.
Мы продолжаем раздувать угольки, когда надо бы спасать подрастающий лес. Спасать, а не губить его в ЛТП, не вешать ярлыки на всю оставшуюся жизнь. Тем не менее план помещения (!) пациентов в ЛТП выполняется. Некоторые «счастливчики» удостоились чести проходить курс лечения и по 5, и по 7, и по 9 раз. По этим примерам можно судить и об эффективности лечения. Более трети у нас — так называемые «повторники».
Постоянное присутствие «ветеранов» превращает ЛТП в центр пропаганды алкоголизма так же, как наличие рецидивистов в колонии делает ее школой преступности.
Порядок направления в ЛТП до удивления прост: участковый пишет заявление, на его основании врач-нарколог (часто единолично, а иногда и без участия «больного») рисует направление, а суд в течение 10—15 минут принимает решение с заключительной фразой: «Определение суда обжалованию не подлежит». То есть, судьбу человека определяет тот старший сержант или младший лейтенант, который обязан «оформить» столько-то человек к такому-то сроку. Приоритет, конечно, отдается наиболее «неблагополучным в криминогенном отношении лицам». Иначе говоря, за колючую проволоку попадают люди, которые «могли бы» совершить преступление. Порадовался бы Андрей Януарьевич Вышинский, бессмертны его идеи.
Пример. В этом году мы освободили досрочно одного лечащегося. В свое время участковый, с которым у него не сложились отношения, «перепутал» инициалы. Справедливость, конечно, восторжествовала — через 7 месяцев «лечения».
Осужденные на стройках народного хозяйства (на «химии») живут в комнатах по 3—5 человек, «элтэпэшники» — в казармах по 130 человек. Даже общение с женами определено Правилами внутреннего распорядка. Принудительным в профилакториях является не только лечение, но и практически все остальное. Принудителен труд — когда администрация определяет, где и как должен работать лечащийся. Лев Давидович, товарищ Троцкий, не редеют ряды ваших каналоармейцев.
В ЛТП установлен режим, аналогичный в общих чертах режиму в колонии. Применяются практически те же меры наказания. Меня много «бьют» за то, что я неправильно применяю дисциплинарную практику, не применяю мер по рапортам контролеров. Принимаю я меры: исправляю в этих рапортах орфографические ошибки, иногда до 20 в каждом. Знаю я, за что надо наказывать «ларьком», за что «свиданкой», за что водворять в изолятор, я только не могу применять эти меры, например, к лечащемуся с язвой желудка, к психически больному, а таких в ЛТП немало, и вообще считаю, что в лечебном учреждении можно применять только одно взыскание — досрочную выписку. Впрочем, мое мнение, то есть мнение начальника отряда, может и не учитываться. Есть в ЛТП специалисты, которые могут все и без лишних сантиментов. Могут надеть наручники на больного туберкулезом и притащить его в изолятор (майор Ламухин С.В.). Могут четверым лечащимся, совершенно трезвым, объявить, что они пьяны, а потом, после обследования, сказать, что это была шутка (майор Баранов А.И.). Для непосвященного человека это на самом деле может показаться шуткой, но надо знать, к каким последствиям приводит употребление спиртных напитков в ЛТП: водворение в изолятор, лишение привычной работы, лишение всех увольнений и неизбежное продление срока до одного года. Учитывая, что эти эксперименты проводятся с людьми действительно больными, чья психика расшатана многолетним употреблением алкоголя, можно представить, к каким последствиям для здоровья все это может привести. Не случайно наш главный врач Бартко В.А. на партийном собрании совершенно точно назвал это опытами над людьми и потребовал от Баранова их прекращения.
Что примечательно, люди делают это с сознанием исполняемого долга, с верой в свою правоту, с верой в право обучать этим методам работы молодых и неразумных (Баранов — мой наставник), получают удовлетворение от физического и нравственного страдания людей, унижения их человеческого достоинства.
Евгений Евтушенко где-то писал, что в колонии идут работать только отбросы общества, люди, непригодные ни для чего другого. Не буду возражать Евгению Александровичу, но и не поспешу согласиться: во-первых, не читал, а только слышал в изложении возмущенных коллег, а во-вторых, не смогу быть объективным — сам работаю в системе ИТУ седьмой год. Мне ближе мнение Льва Разгона из «Непридуманного»: «…те, кто делают тюремщиков, сталкиваются с одной стороны с существенной для них трудностью: тюремщиков приходится делать из людей…»
(Окончание следует)
Владимир СЕРЕДА
Comments
You must be logged in to post a comment.