Jan
28
СЪЕЗД КОНСТРУКТИВНО-НЕПОСЛУШНОГО МЕНЬШИНСТВА. Гавриил ПОПОВ:
January 28, 2014 | Comments Off on СЪЕЗД КОНСТРУКТИВНО-НЕПОСЛУШНОГО МЕНЬШИНСТВА. Гавриил ПОПОВ:
Процесс активизации народа принял самую острую форму — форму забастовок. Как экономист я не могу не знать о тех гигантских потерях, которые несет страна (страна, живущая в условиях бедности и дефицита) в результате сбоя в любом из звеньев народного хозяйства. Но в то же время, как сторонник радикализации перестройки, я не могу не признать, что забастовки эти законные, и они вполне оправданы при определенных условиях.
Я не знаю т. Мельникова, который руководит партийной организацией в Кемерово, но я знаю, что шахтеры не избрали его народным депутатом. Этот «звонок» никто не услышал. Ушел ли секретарь в отставку вместе с подобранными им советскими руководителями? Нет. Напротив, выступая на апрельском Пленуме, он поделился своими планами, как дальше вести перестройку. Что же оставалось шахтерам?..
Шахтеры ждали нашего первого Съезда. Они услышали массу смелых слов, увидели ряд смелых документов, но практических мер, касающихся их жизни не обнаружили. Опять-таки, что оставалось делать шахтерам?… Они ждали работы Верховного Совета.
Что они увидели? Верховный Совет был втянут в чуждую народу и в далекую от проблем народа работу по перестановке музыкантов в «квартете», сама способность которого играть при наличных правилах и наличных инструментах вызывает сомнение.
Я не знаю т. Щадова — министра угля. Раз Верховный Совет утвердил его почти единогласно, видимо, он показал свою компетентность. Но услышали ли шахтеры от своего будущего министра ультиматум: «Пока Верховный Совет не решит такие-то, такие-то проблемы в угольной отрасли, я не могу стать министром!»? Нет, этого они не услышали.
Что же остается делать человеку, который болен и видит, что другой человек не способен ни понять, ни почувствовать эту боль? Как заставить другого подумать о тебе? Видимо, остается одно: не о своей боли ему говорить, а ударить по его больному месту. Ударить так, чтобы он, наконец, тебя заметил и начал с тобой считаться.
Больным местом всех наших руководителей до сих пор остаются не люди, а вещи: миллионы тонн угля, металла, тысячи тракторов, планы, проценты выполнения… И рабочим осталось бить по этому действительно волнующему руководителя участку и, естественно, бить забастовкой.
Забастовка законна, если народ борется за перестройку. Забастовка законна, если речь идет о переходе к настоящему социализму. Забастовка неизбежна, если народ не чувствует действенности других форм борьбы. Разрешите выразить полную солидарность с бастующими трудящимися.
Что показали забастовки? Народ стал главным действующим фактором перестройки. Мы теперь должны ясно понять, что ход перестройки, ее очередность будут диктоваться не готовностью аппарата подготовить те или иные бумаги. Ход перестройки будет диктоваться даже не нашей готовностью обсуждать эти вопросы. Ход перестройки будет диктоваться самим народом.
Народ вышел на сцену. Чего же он хочет? Когда я на Съезде заявил, что сторонники радикализации могут потерпеть, но долго не будет терпеть наш народ, многим это показалось риторической фразой. А теперь уже ясно: народ хочет именно того, что предлагали радикальные депутаты во время работы первого Съезда — он хочет углубления и решительного ускорения перестройки.
Забастовки развеяли миф о том, что полной самостоятельности предприятий, свободного рынка хотят ученые-экономисты, некие кооператоры и т.д. А рабочие, мол, верны идее нетоварной экономики и централизованного планирования… Рабочие показали, что они требуют именно этого: самостоятельности, права торговать своей продукцией, быть хозяевами своих предприятий.
Забастовки развеяли миф, усиленно распространяемый аппаратом, что рабочий класс рвется к работе, а вот смутьяны-интеллектуалы отвлекают его в политическую борьбу. Именно рабочие выдвинули политические требования о перевыборах — перевыборах СТК, профсоюзов, партийных организаций, местных советских органов. Наш аппарат просчитался в отношении рабочих, просчитался жестоко и бесповоротно, так же, как в свое время бесповоротно просчитался царизм, считавший крестьян своей опорой.
Отражают ли требования бастующих мнение всего народа? Каждый из нас знает, что проблемы у всех трудящихся, по существу, те же самые. Помните, как у Некрасова: «Назови мне такую обитель / Я такого угла не видал, / Где бы сеятель твой и хранитель, / Где бы русский мужик не стонал…» Нет сегодня такой обители в стране! И не только для мужика. Нет для рабочего, нет для инженера, нет для ученого, учителя, врача, военного… Нет сегодня такой обители не только у русских. Нет у украинцев и молдаван, у татарина и еврея,— нет у любого из ста народов нашей страны. А раз проблемы у всех одни и те же, то и действия будут одинаковыми, требования будут одинаковыми.
В 1985 году спор шел между консерваторами и сторонниками перестройки. Потом спор шел уже между сторонниками перестройки — аппаратным ее вариантом и революционно-демократическим. Теперь ситуация коренным образом изменилась. Теперь никаких шансов у аппаратного варианта не осталось. Шансы свои аппаратный вариант исчерпал полностью Теперь выбор будет идти только в одном измерении: в различных вариантах революционно-демократического пути перестройки. При всех оттенках революционно-демократического пути будут два основных — крайних — варианта: революционно-правовой и революционно стихийный.
Нетрудно понять, что стихийный штурм власти (а нас фактически к нему призывают многие избиратели) может иметь итогом только гражданскую войну — тот самый знаменитый русский бунт, о котором Пушкин когда-то сказал: «бессмысленный и беспощадный». Опыт трех четвертей века после нашей революции, опыт двух веков после Французской революции говорит о глубокой противоречивости методов революций и ограниченности их конечных итогов. Анархия, стихия имеют одну перспективу — перспективу диктатуры. Революционной ли, консервативной ли, но, в любом случае, несущей огромные беды рядовым трудящимся. Только революционно-правовой путь супит нам подлинную перестройку.
К чему склоняется наш народ? Здесь все очень сложно. На политическую арену выходят миллионы людей, отравленных десятилетиями торможения, искалеченных гниением административно-командной системы. Это создает питательную почву для стихии разрушения, для настроения поиска виновных, для идеи мести за свое изуродованное прошлое.
С другой стороны, мы не имеем массовых экономических форм, соответствующих новому типу социализма. Арендаторы, акционеры, кооператоры — все это незначительное меньшинство общества. Поэтому активизация масс сама по себе абсолютно необходима. Выходят на политическую арену миллионы людей, которые хорошо знают, ЧТО их не устраивает, но еще не готовы к тому, что им делать, еще не связанные новыми экономическими интересами. В такой среде стихийное получает исключительно мощную питательную почву.
Поэтому условий для революционного стихийного взрыва в нашей стране очень и очень много. Мы все это видели не раз на митингах. Но массовые выступления рабочих при участии и под руководством народных депутатов показали, что в нашем народе есть мощные силы, которые могут стать базой революционно-правового варианта. В этих условиях на нас — радикальных депутатов — ложится огромная ответственность. Главная наша задача: найти такой вариант действий, при котором бы крепли силы общества, ориентированные на правовой вариант революционной перестройки.
В этот переломный момент мы, члены межрегиональной группы, решили провести это совещание. Нам говорят, в том числе, и на Верховном Совете: «Зачем вы собираетесь? Ходите на заседания Верховного Совета, его комитетов, выступайте, вносите предложения».
Надо сказать, что Верховный Совет — это всего лишь четверть народных депутатов. В его комитетах и комиссиях есть еще подгруппа депутатов, но в целом все это не превышает 40 процентов (о явке я уже не говорю). Могут ли члены Верховного Совета и его комитетов плодотворно работать? Формально, конечно, могут. На Съезде приняты были постановления за две недели рассылать проекты решений, рассылать повестки дня, графики заседаний. Выполнено ли это постановление Съезда? Даже для членов Верховного Совета — не выполнено. Что будет думать избиратель, сидя у телевизора, когда он видит, что члены Верховного Совета не имеют на руках даже того текста, которым оперирует докладчик?! Что может думать избиратель о Верховном Совете, который берется обсуждать документ, полученный вечером, когда никакого времени для консультаций с избирателями не остается?! Что подумает избиратель о Верховном Совете, который одобрил, например, недавно сокращение армии, так и не узнав, какие ресурсы выделены для создания нормальной жизни для увольняемых из армии военнослужащих? А ведь это вопрос политический. Все делается для того, чтобы усилить ненависть армии к Верховному Совету и перестройке.
А с депутатами — нечленами Верховного Совета вообще не церемонятся. А ведь их большинство — 60 процентов депутатского корпуса. По существу, мы ничего заблаговременно не получаем. Нам оставили роль некоего истребителя-перехватчика, который должен сидеть в зале Верховного Совета в надежде перехватить вопрос, который его интересует, чтобы принять в нем участие. Протестовал ли Верховный Совет против фактического отстранения двух третей депутатов от его работы? К сожалению, не вполне. Верховный Совет втянулся в аппаратную игру под названием «Нет власти, кроме власти Верховного Совета, и нет народных депутатов, кроме членов Верховного Совета».
Спрашивается, как же нам поступать, если нарушается постановление Съезда народных депутатов о равноправии депутатов? Сидеть по своим округам возле телевизоров?!
А когда началась забастовка до ситуация вообще стала странной. В таких условиях полагается созывать чрезвычайный Съезд. Надо называть вещи своими именами; была попытка вести страну в критической ситуации без Съезда народных депутатов. Если на эту попытку не среагировать, вопрос о Съезде как о высшем органе власти будет предрешен. Уже раздаются голоса о том, чтобы заочно проводить голосование двух третей депутатов по вопросу о Конституции. Не дойдем ли мы до ситуации, что и Председателя Верховного Совета можно будет избрать путем переписки Верховного Совета с большинством народных депутатов?!
Решив собраться, мы защищаем верховную роль Съезда народных депутатов как носителя власти. Но если даже тексты документов были бы розданы за две недели, что преступного в том, что группа депутатов хочет детально обсудить тот или иной вопрос? Ухудшится ли от этого дискуссия в комитетах, комиссиях, на самом Верховном Совете? Борясь за права нашей группы, мы на деле добиваемся прав и для других, уже созданных депутатских групп: для аграриев, для экологов, для формирующейся сейчас группы депутатов-рабочих. Борясь за права нашей группы, мы боремся против того, что мешает сейчас всем народным депутатам: неразбериха в организации работы, отсутствие заблаговременной информации…
Наша деятельность ничего общего не имеет с постоянно муссируемыми инсинуациями о нашем желании взять власть, создать второй Верховный Совет и т.д. и т.п. Мы открыты для всех. Наша цель — не противопоставить себя Верховному Совету, а напротив — радикализировать сам Верховный Совет, чтобы он скорее стал в полной мере выражать то, что требует народ, что требуют избиратели. Все, что мы делаем, целиком укладывается в понятие советского социалистического /плюрализма. Речь идет о подготовке поправок и альтернативных вариантов к тому, над чем уже работают Верховный Совет и Съезд. Речь идет о выдвижении новых проблем, которые, на наш взгляд, надо обсудить. У нас конструктивная и ответственная позиция.
Конечно, оформление нашей группы означает разделение. Но это такое разделение, которое укрепляет перестройку, Нельзя искренне хотеть перестройки и с недоверием относиться к попыткам разнообразить пакет предложений. Нельзя желать перестройки и игнорировать попытки выразить весь спектр позиций нашего общества. Нельзя ответственно относиться к перестройке и одновременно опасаться критики своих ошибок, неизбежных в любом деле. Речь идет о том, чтобы руководство страны встало на двух ногах: нынешней аппаратной, и на второй — альтернативной. В условиях перестройки, которая становится народной и демократической, только такой путь реалистичен и правилен.
Депутаты от Москвы помнят, сколько было сомнений, когда мы перед Съездом пытались образовать рабочую группу. Но когда на первом заседании всей московской делегации впервые в советской истории члены Политбюро не вошли в президиум, а сели с нами в зале, мы поняли, что уже это оправдывает наши усилия. Когда группа депутатов-москвичей и немосквичей подписывалась под проектом работы будущего первого Съезда, у нас тоже не было уверенности в успехе. Но когда в первые же часы работы выступил Андрей Дмитриевич Сахаров и начался крах плана превратить Съезд в очередной дозированный аппаратный шаг перестройки, мы поняли, что действовали правильно. Когда мы требовали прямой трансляции Съезда по телевидению, и Борис Николаевич Ельцин категорически заявил протест тов. Капто, и мы добились этой трансляции, мы опять поняли, что наша деятельность — правильная!
В конце Съезда, создавая нашу группу, мы резко оценили его итоги. И оценили правильно, потому что, пойди Съезд по нашему пути, скорее всего, не было бы ни забастовок, ни крови в Абхазии, ни многих других проблем, которые есть.
Но сейчас, когда народ на забастовках выдвигает именно наши лозунги, ясно, что наша работа тоже не была напрасной. Тем более, что сейчас и Президиум Верховного Совета выбросил в корзину все свои планы законодательной работы и принял за основу именно наши предложения — и даже с теми же формулировками. Я отмечаю все это не ради установления авторства. Как говорил когда-то Маяковский: «Сочтемся славою…». Я говорю не ради какого-то злорадства — напротив, нас вдохновляет, что сама жизнь подтвердила и оправдала деятельность нашей группы. Почему оправдались именно наши прогнозы и наши предложения? Да потому, что именно это меньшинство депутатов отражает мнение большинства народа. В меньшинстве мы находимся в кремлевских залах, а в стране, за стенами Кремля за нами все больше и больше избирателей. Потоки писем, резолюции митингов, обращения, которые идут к нам со всей страны… — масштабы этой поддержки поистине грандиозны. Вот почему в свете опыта прошедших трех месяцев мы можем утверждать, что МРГ больше, чем когда-либо, сегодня нужна. Нужна Верховному Совету. Нужна его комитетам. Нужна будущему второму Съезду. Нужна всему нашему народу.
Раз уж я начал цитировать поэтов, разрешите завершить свои вступительные замечания словами Анны Ахматовой:
«Мы знаем, что ныне лежит на весах
И что совершается ныне.
Час мужества пробил на наших часах —
И мужество нас не покинет!»
Comments
You must be logged in to post a comment.