May
19
Значение военного мундира, как символа, и некоторые тамбовские военные факты
May 19, 2014 | Comments Off on Значение военного мундира, как символа, и некоторые тамбовские военные факты
(Из доклада А.Н. Норцова)
12 января 1911 г.
Переходя затем ко второй половине доклада, в которой указываются военные лица и войсковые части, имеющие то или другое отношение к местному краю, должен я тоже оговориться, что всё это пока весьма неполное, коротенькое и далеко ещё не законченное перечисление, потому и указываю на крайне ограниченное число лиц, как, напр., на следующие:
Братья Архаровы, Тамбовского уезда, помещики села Рассказова; из них генерал от инфантерии Николай Петрович (род. 1742 г.), известный при Екатерине Великой петербургский оберполицеймейстер, потом московский губернатор, позже наместник тверской и новгородский и одновременно также и петербургский генерал-губернатор, в 1796 г. генерал от инфантерии, а через год неожиданно отставлен от службы и стал проживать в своих тамбовских деревнях. Его брат Иван Петрович, московский военный губернатор, получил от Павла 1 тысячу душ и назначен (9 янв. 1797 г.) шефом 8-батальонного Московского гарнизонного полка, названного поэтому Архаровским, но вскоре он был так же, как и брат, отставлен от службы и сослан в тамбовские деревни. Хотя в 1800 г. оба брата Архаровы и были снова возвращены, но жили частью или в Москве, или в деревне: Николай Петрович скончался в январе 1814 г. в Рассказове и погребён в Трегуляевском монастыре, где и до сего дня ещё уцелел его памятник, а брат его, Иван Петрович, скончался в феврале 1815 г. в Петербурге. Другой тамбовский уроженец, шацкий и кирсановский помещик — это артиллерии генерал-майор Павел Иванович Мерлин (род. в Шацке в 1769 г.), записанный 14-ти лет в артиллерию и сержантом во 2-й канонирский полк; он участвовал в шведской войне 1788-1790 гг.; в 1797 г. майор, в 1801 г. ротный командир 1-го конно-артиллерийского батальона; в 1806 г., при разделении артиллерии, вместо полков и батальонов, на бригады, поступил в 6-ю бригаду, с которой участвовал в кампании 1806—1807 гг.; в 1811 г. командир 2-й резервной артиллерийской бригады; в 1812 г. за боевые отличия получил генерал-майора и Георгия III ст.; в начале 1813 г. командует артиллерией гренадерского корпуса, в конце того же года — артиллерией корпуса Винценгероде; в мае 1814 г. командир артиллерии 2-го отдельного корпуса; в 1817 г. — артиллерии 5-го пехотного корпуса; в 1822 г. отчислился по полевой артиллерии; в 1835 г. уволен в отставку, а в 1841 г. скончался. Затем, тамбовский же дворянин, генерал-лейтенант Иван Терентьевич Сазонов (род. в 1757 г.), поступив в Орловский пехотный полк, перешёл вскоре в Ладожский; в 1782 г. переведён в лейб-гренадеры и участвовал в шведской войне 1788—1790 гг.; в 1797 г. полковник; в 1801 г. назначен шефом Тамбовского гарнизонного батальона; в 1803 г. генерал-майор и шеф Невского мушкетёрского; в 1807 г. бригадный командир Невского и Петровского мушкетёрских полков, участвовал в финляндской войне 1808—1809 гг.; в 1810 г. начальник 14-й пехотной дивизии (Тульский, Новагинский, Эстляндский, Тенгинский, 25 и 26 егерские полки). В 1808 г. ему пожаловано в Тамбовской губ. 1000 дес. леса, в 1811 г. ещё 932 дес. леса там же; за Полоцкое сражение (8 окт. 1812 г.) получил Владимира II ст.; в 1814 г. назначен состоять по армии; в марте 1823 г. умер в Тамбове*. Наконец, Лебедянский помещик, князь Виктор Илларионович Васильчиков, военный министр и брат секунданта Лермонтова. Родившись в 1820 г., выпущен из Пажеского корпуса в 1839 г. корнетом в лейб-гвардии конный полк, принимал участие в делах с горцами на Кавказе, в 1844 г. флигель-адъютант, в 1854 г. начальник штаба Севастопольского гарнизона, в 1855 г. генерал-майор и генерал-адъютант, в 1858 г. военный министр, в 1867 г. вышел в отставку, поселился в своём имении Лебедянского уезда, писал и печатал много по сельскохозяйственным вопросам, умер в семидесятых годах.
Из военных тамбовцев, сведения о которых пока собраны, нельзя не упомянуть и про командира лейб-уланского Курляндского полка, полковника Александра Васильевича Семёнова, и это, главным образом, по трагической смерти, связавшей имя его с лейб-гусарским Павлоградским полком, мундир которого я имел честь некогда носить. А.В. Семёнов, тамбовский дворянин и кирсановский землевладелец, род. в 1811 г.; в 1840 г. штабс-ротмистр лейб-гвардии уланского его величества полка, в котором прослужил до самого назначения его в 1863 г. командиром курляндских улан. Весной 1867 г., по случаю въезда в Москву наследника цесаревича Александра Александровича в 1-й раз после бракосочетания с принцессой Марией-Дагмарою (ныне вдовствующей государыней императрицей), были вызваны, кроме других войск, 2-й эскадрон Курляндского уланского полка и весь лейб-гусарский Павлоградский его величества полк; полковник Семёнов для присутствия при высочайшем въезде (21 апреля) был вызван из места стоянки полка в г. Старице, и ему очень не хотелось ехать, как говорили очевидцы, точно его мучило предчувствие; 28 апреля была репетиция предполагаемого на следующий день развода на Театральной площади; начальник кавалерийской дивизии, а с ним командиры частей были пешком, а среди них с краю находился и полковник Семёнов. Репетиция развода уже кончилась — так передают очевидцы — но начальник дивизии пожелал ещё раз пропустить ординарцев карьером, и смены были повёрнуты на заднюю шеренгу. Первыми пошли рядовые, за ними унтер-офицеры и, наконец, — офицеры; граф Тизенгаузен, штабс-ротмистр лейб-гусарского Павлоградского полка, стоял на фланге офицеров, и лошадь его вдруг закапризничала, под шпорами сделала лансаду, сразу бросилась в сторону и разбила копытом голову А.В. Семёнова, который упал замертво и скончался почти тотчас же. Кроме полковника Семёнова, были ещё два тамбовских дворянина командирами курляндских улан. Первый — этот генерал-лейтенант Алексей Тихонович Каншин, род. в 1846 г.; вышел в лейб-гвардии Гродненский гусарский полк; с 1884 по 1892 г. командир курляндцев; второй — князь Константин Сергеевич Бегильдеев, род. в 1858 г.; в 1877 г. вышел в 4-ю батарею 39-й артиллерийской бригады, после войны перевёлся в 1-ю батарею 40-й артиллерийской бригады, затем поступил в Николаевскую Академию Генерального штаба, которую окончил в 1885 году; в 1888 г. капитан, в 1891 г. подполковник, в 1902 г. принял Курляндский полк.
У тамбовцев есть даже некоторого рода связь с полками Витебским и Полоцким. Начальник 18 пехотной дивизии, генерал-майор Карцев, долго проживший в Тамбове и, так сказать, сроднившись с городом, до этого — с 1865 по 1868 г. — командовал 7-й дивизией в Царстве Польском, и письма командиров полков Витебского — полковника Журавлёва и Полоцкого — полковника Нильсона, свидетельствующие об отличных чувствах офицеров к генералу, хранились у него в подлиннике, и он ими весьма гордился, как сам говорит в главе XII своих записок. Кроме того, с Полоцким полком и Тамбовским краем, хотя и рикошетом, но связано имя знаменитого нашего исследователя Азии Ник. Мих. Пржевальского: будучи юнкером Белевского пехотного полка, в 1856 г. он стоял в Козлове с полком и всё свободное время проводил на охоте или за чтением преимущественно книг исторических и путешествий или, наконец, собирал растения; впервые в Козлове у него зародилась мысль о его призвании, что он сам высказывает в одном из своих писем: «Это (т. е. чтение путешествий, охота и собирание растений) навело меня на мысль, что я должен непременно отправиться путешествовать». Вскоре, произведённый в прапорщики Полоцкого пехотного полка, он в 1862 г. поступил в Николаевскую Академию Генерального штаба, в 1863 г. вернулся в полк, в Петроков, назначен полковым адъютантом и снискал себе уважение и любовь товарищей: известно его благородное воззвание к офицерам полка в 1864 г., чтобы спасти от суда полкового квартирмейстера, растратившего большую казённую сумму; в том же году в декабре, назначен преподавателем истории и географии в Варшавском юнкерском училище, а в конце 1866 г. причислен к Генеральному штабу и вскоре командирован в Уссурийский край.
Что касается до пребывания различных войсковых частей в пределах Тамбовской губернии, на этот первый раз могу сообщить только весьма краткие сведения про некоторые квартировавшие полки, а про другие ограничиться одним указанием и, конечно, далеко не про все.
В марте 1708 г. сообщник Мазепы Кондрат Булавин осаждал Тамбов, и по указу Петра Великого был прислан для «оберегания» города полковник Ефим Андреевич Гульц с своим драгунским (впоследствии лейб-драгунский Московский полк) и стоял около Тамбова более двух месяцев. В 1741 году через Тамбовский край проезжало персидское посольство в Петербург, и в торжественной встрече послов в Тамбове принимали участие сибирский драгунский полк и Ростовский пехотный, от которых были выставлены почётные караулы; в Козлове посольство встречал Рязанский драгунский полк. С 1749 по 1756 г. лейб-гвардии конный полк имел в Тамбовском крае свой собственный конный завод. В 1774 г. через край проходили войска для поимки шаек пугачёвцев: батальоны Нарвского и Великолуцкого пехотных полков, весь Ладожский пехотный полк, донские казаки и Венгерский гусарский полк (в 1784 г. вошедший в состав Херсонского легкоконного полка), о проходе которого через Шацк сохранились два документа в историческом архиве Тамбовской архивной комиссии. Шацкая провинциальная канцелярия по полученным из Керенска известиям требовала от полковника Венгерского гусарского полка Дрейвица присылки в Шацк для защиты города, в случае нападения пугачёвской толпы, хотя бы 50 человек на обывательских подводах, и 19 августа Дрейвиц уведомлял канцелярию, что «деташемент его весь состоит из конницы, почему на обывательских подводах ежели сию команду отрядить, с пользою к защищению быть не может», что марш его так поспешен, как поспешнее быть не может, что, получа из канцелярии известие, он маршировал всю ночь и находится в селе Назарьеве, где, покормя лошадей, выступит и будет ночевать в 20 верстах от Шацка, а поутру вступит со всем деташементом в город и там «должное распоряжение к защищению от злодеев сделает», причём просил канцелярию приискать к прибытию его 50 лошадей, годных к службе, так как «через форсированные мои марши, — писал он, — как я выступил из С.-Петербурга, только один роздых имел, отчего в негодность пришло строевых до 50 лошадей». Второй документ — это сообщение от 23 августа полковника Дрейвица той же Шацкой провинциальной канцелярии о даче проводников гусарскому поручику Черникову, посланному в Москву с препровождением 20 строевых лошадей, сделавшихся неспособными к службе от усиленных маршей.
В конце десятых и начале двадцатых годов XIX столетия на севере Тамбовской губернии и в соседстве окраин её стояла 2-я гусарская дивизия (Павлоградский, Изюмский, Иркутский и Елизаветградский полки), причём павлоградские гусары квартировали несколько лет в Елатьме; весной 1817 года 2-я конно-егерская дивизия (Переяславский, Лифляндский, Арзамасский и Тираспольский полки) из Херсонской губернии переведена в Тамбовскую и Воронежскую, а переяславские и лифляндские конные егеря стояли в Козлове и Тамбове, кажется, с 1817 по 1825 г.; в 1820 г. впервые близ Козлова был собран 5-й Резервный кавалерийский корпус (2-я драгунская и 2-я конно-егерская дивизии) и принимал, вместе с другими войсками, участие в высочайшем смотре и манёврах, о которых довольно подробно пишет генерал Броневский, причём вспоминает бывший тогда в большой моде укороченный аллюр кавалерии; галоп был такой короткий, что на церемониальном марше конница артиллерии постоянно врезывалась в задний эскадрон.
До начала Крымской кампании стоял Бутырский пехотный полк в четырёх уездах — Тамбовском, Козловском, Лебедянском и Усманском, а после войны, в 1857 г., одно время квартировал в Тамбове 16 стрелковый (ныне императора Александра III) полк; в шестидесятых годах до русско-турецкой войны в Тамбове, Козлове, Лебедяни, Усмани и Моршанске стояли полки 18 пехотной дивизии: Рязанский, Ряжский, Белевский и Тульский, причём рязанцы квартировали в самом Тамбове. После войны Сибирский гренадерский полк, простояв в Тамбове до 1892 г., а нарвские гусары, — мундир которых я имел честь тоже носить и которыми в то время командовал А.А. Пушкин, сын поэта, — с 1879 г. до половины 80-х годов простояли в Козлове и его окрестностях. В 1883 г. бывшие запасные эскадроны 13 и 14 кавалерийских дивизий — Военного ордена и Малороссийский драгунские, Владимирский и Ямбургский уланские, Нарвский и Митавский гусарские — соединены в кадры 13 и 14 кавалерийского запаса, в 1887 г. заняли постоянные квартиры в Тамбове, в 1901 г. переформированы в 7 запасный кавалерийский полк, и через год с небольшим, в сентябре 1912 г., минет 25 лет с тех пор, как этот прекрасный и образцовый полк сроднился с Тамбовом. Но не так счастлив бывший Борисоглебский резервный пехотный полк, не доживший немного до своего столетия как местного гарнизона. 17 января 1811 г. в Тамбове формируется Тамбовский внутренний гарнизонный полубатальон, вскоре переформированный в батальон, с 1864 г. названный Тамбовским губернским батальоном, с 1874 г. — Тамбовским местным, с 1878 г. — 79-м резервным батальоном, а с 1891 г. 218-м Борисоглебским резервным батальоном; впоследствии резервные батальоны в Тамбовской губернии составили 55 пехотную резервную бригаду и были переформированы в резервные полки: 217 Кромский, 218 Борисоглебский, оба квартирующие в Тамбове, а 219 Юхновский и 220 Епифанский в Моршанске. В 1910 г. резервные пехотные полки были расформированы с изменением названий и вошли в состав новых пехотных дивизий и полков, причём Кромский и Борисоглебский полки образовали первую бригаду 47 дивизии под названиями Башкадыкларский и Асландузский полки, и таким образом Борисоглебский резервный полк, с самого дня основания не покидавший Тамбова, не дожил до своего столетнего юбилея как тамбовского гарнизона, который, считая с сего дня, 12 января, должен был бы наступить через 5 дней — 17 января. Место 55 резервной дивизии заняли вторые бригады 7 и 10 пехотных дивизий — Витебский и Полоцкий полки в Тамбове, Томский полк в Козлове, Колыванский полк в Моршанске, наконец, в Тамбове же 7 артиллерийская бригада, все боевые полки и батареи, с именами которых соединены доблесть и отвага, и воскрешают геройские дни 1812 г. и Севастополя.
Тамбовский край имел также честь некогда видеть в пределах своих два раза знаменитый Нижегородский драгунский полк, в боевых летописях Кавказа покрывший себя бессмертной славой.
В сентябре 1719 г. нижегородские драгуны отправлены из Белоозера в г. Шацк, заняли там постоянные квартиры и простояли до 1731 года. На новую стоянку полк прибыл далеко не в полном составе: по спискам в нём числилось 34 офицера и 823 строевых нижних чина, но лошадей было только 469, да и из них 158 оказывались негодными к службе, более половины людей были пеши. При Екатерине I полк потерял временно даже и своё историческое имя и сроднился, так сказать, совсем с Тамбовским краем. Как известно, Пётр Великий, в своих заботах о благосостоянии армии, хотел дать каждому полку некоторого рода оседлость и приказал распределить всю армию на вечные, постоянные квартиры по провинциям, которые были обязаны содержать войско на собственные средства. При Екатерине I полкам были присвоены названия по тем провинциям, где они квартировали, а так как в то время в Шацке стояло три драгунских полка — Псковский, Нижегородский и Азовский, то, ввиду необходимости различить их, они были названы: Псковский — 1-м Шацким, Нижегородский — 2-м Шацким и Азовский — 3-м Шацким драгунскими полками; впрочем, эти названия просуществовали всего несколько месяцев. При Анне Иоанновне, в начале 1731 г., нижегородцы вышли на Царицынскую линию, прикрывавшую степное пространство между Доном и Волгою. В историческом архиве Тамбовской учёной архивной комиссии сохранилось несколько данных о стоянке в Шацке драгунских полков. Драгунские полковые дворы находились: Псковского полка в Троицком остроге Шацкой провинции, а Нижегородского полка в селе Пичаеве Тамбовской; дворы эти строились драгунами тех полков с 1725 по 1727 год; на построение их лес, лубья, дрань возили обыватели, положенные подушным сбором для тех полков; на два полка собиралось с обывателей 84375 р. 20 к. Двор Нижегородского полка оценён был штаб и обер-офицерами в 1193 р. 26 к., а Псковского — в 1232 р. 14 к., в архиве комиссии сохранились три ведомости за 1728 г.: «О доимке подушных денег на драгунский Псковский полк, который за платою определён в дистрикте Шацкой провинции по 23 коп. с души»; «О доимке четырёхгривенных денег дистрикта Нижегородского полку, который за платою определён сбором подушных денег в Шацкой провинции по 27 к. с души», и «О доимке четырёхгривенных денег дистрикта Сибирского полку, который за платою определён сбором подушных денег в Тамбовской провинции по 13 коп. с души».
В период времени с 1731 по 1774 г. Нижегородский полк принимал участие в Азовском походе и в Семилетней войне, затем с 1763 г. переформирован в карабинерный и участвует в турецкой кампании; в 1775 году возвращается в Россию, становится на квартиры в городе Муроме и, по присоединении к нему Астраханского карабинерного полка, переформировывается снова из карабинеров в драгуны; весной 1776 г. в новом 10-эскадронном составе полк под командой полковника Степана Даниловича Жихарева (сказать кстати, тамбовского же помещика) перешёл из Мурома в Тамбов, где и простоял 2 года; в Тамбове полк переменил старую карабинерную форму на драгунскую, взамен синего кафтана с красным камзолом надел светло-зелёный кафтан и палевый камзол, вооружился драгунский саблей в кожаных ножнах с железной оправой и ружьём со штыком; в Тамбове же последовало новое распоряжение, чтобы лошади были подобраны по мастям в эскадронах. В 1778 г. нижегородцы были перечислены из 7-й дивизии в 9-ю Воронежскую, стоявшую между Доном и Волгой, и осенью того же года полк выступил из Тамбова в поход, а оттуда вскоре, в 1783 г., перешёл окончательно на Кавказ, где и началась его славная боевая деятельность.
Здесь, кстати, тамбовцам нельзя не вспомнить про боевого генерала, князя Александра Герсевановича Чавчавадзе, командовавшего полком в то время, когда нижегородцы 27 сентября 1829 г. взяли в конном строю турецкое укрепление — почти небывалый факт в летописи кавалерии; в 1833 г., во время раскрытия заговора в Тифлисе, кн. Чавчавадзе был выслан в Тамбов и прожил здесь некоторое время, но ссылка эта, впрочем, была весьма непродолжительна, он вскоре был произведён в генерал-лейтенанты и получил новое назначение.
Наконец, мне остаётся сказать ещё несколько слов про тех улан, которые были прославлены Лермонтовым в его «Казначейше». Хотя в местных городских архивах и не сохранилось решительно никаких данных, которые могли бы пролить свет на этот вопрос, и мне не удалось установить в точности полк, фигурирующий в поэме, тем не менее можно высказать некоторые более или менее вероятные предположения на основании слов самого Лермонтова.
Так, в XVII главе поэмы, написанной, как известно, в 1836 г., Лермонтов указывает и на эпоху действия:
Таков-то был штабс-ротмистр Гарин:
По крайней мере мой портрет
Был схож тому назад пять лет. Следовательно, приблизительной эпохой события можно считать или лето 1830, или начало осени 1831 г., так как промежуточное время должно быть исключено, вследствие польской кампании, в которой участвовало 18 уланских полков, из коих 12 были в действии, а 6 оставались в резерве. Около этого времени, по расписанию 1827 г., только три уланские дивизии — 1-я (Владимирский, Сибирский, Оренбурский и Ямбургский), 2-я, бывшая драгунская, (С.-Петербургский, Харьковский, Смоленский и Курляндский) и 3-я, так называемая Литовская, (Польский, Татарский, Литовский и Волынский) — были не поселенные, т.е. могли менять места своих расположений, и только среди этих полков, следовательно, и можно искать Лермонтовских улан. В главе V поэмы есть даже указание на полковую масть:
Услышав ласковое ржанье
Желанных вороных коней,
Чьё сердце, полное вниманья,
Тут не запрыгало сильней?
Если допустить, что полковые масти тех времён остались без изменения при общем переформировании кавалерии в 1833 г., то вороные полки вышеназванных трёх уланских дивизий будут 4-е полки дивизий, т. е. Ямбургский, Курляндский и Волынский полки; из них первые два полка, как видно из их истории, никогда не были в Тамбовской губернии, и остаётся только один Волынский уланский полк, в котором и можно предполагать Лермонтовских улан; здесь я обязан заметить, что полк мне до сего дня не дал по этому поводу никаких точных сведений. Остальные же «вороные» уланские полки были: во 2-й уланской дивизии — Серпуховской, в 5-й Украинской, впоследствии 3-й уланской — Елисаветградский и наконец в 6-й Бугской — Ольвиопольский полк, но эти дивизии были поселенные, и поэтому полки их не могли проходить Тамбов. Наконец, в VII главе поэмы упоминается и знаменитая гостиница:
Против гостиницы «Московской»,
Притона буйных усачей,
Жил некто господин Бобковский,
Губернский старый казначей.
По мнению одних старожилов — эта гостиница была та самая, в которой в начале тридцатых годов останавливался проездом Лермонтов, на углу Большой и Дубовой: в 50-х годах она принадлежала некоему Пивато, а в настоящее время на месте её выстроен театр «Модерн»; другие, наоборот, утверждают, что гостиница «Московская» была некогда близ Уткинской церкви и стояла, в виде деревянного длинного со ставнями дома, на том самом месте, где был впоследствии дом Ливенцева, потом нотариуса Телепнева, а в настоящее время «Михайловская» гостиница; дом же прекрасной «казначейши» находился, по их словам, как раз напротив, на Долгой, на том месте, где был позже дом Михайлова, перестроенный впоследствии на казармы, в которых в 1877 г. содержались пленные турецкие солдаты, а в настоящее время находится Духовное общежитие.
Заканчивая это сообщение, извиняюсь перед почтенным собранием за свою невольную, если можно так выразиться, «кавалерийскую» односторонность, происшедшую от моих занятий по истории кавалерии. Приношу глубокую благодарность за то внимание, которое вам угодно было оказать комиссии, и если вы изволите снова почтить собрание своим присутствием, то следующее сообщение постараюсь сделать более интересным.
«Известия тамбовской учетной архивной комиссии, №54
Все новости Тамбова рано или поздно станут древностями.