Jun
25
Инородцы-помещики Керенского уезда в XVIII веке
June 25, 2014 | Comments Off on Инородцы-помещики Керенского уезда в XVIII веке
(Историческая заметка)
C окончательным утверждением русского владычества в пределах нынешнего Керенского уезда, московское правительство в видах заселения пустынных земель керенских, составлявших в то время часть «Шатской провинции», разрешило раздавать их разным служилым людям за заслуги государству в его борьбе с дикими кочевниками.
Таким образом, в Керенском крае возникло землевладение, явились землевладельцы-помещики.
В числе первых землевладельцев, заселявших мало-помалу глушь керенских «испорожних» земель, между русскими дворянским фамилиями встречается много и инородцев — несомненно монгольского происхождения, предки которых пришли сюда, быть может, с полчищами Батыя, а потом, под влиянием русского элемента, отказались от прежней кочевой жизни и осели здесь навсегда. Впоследствии все они приняли даже христианство и затем, служа верой и правдой русским государям, окончательно сделались русскими.
В «Историческом очерке Керенского края» мы уже имели случай упоминать о некоторых из этих фамилий, как например, о князьях Беклемишевых, Кугушевых и других, теперь же скажем несколько слов ещё о других фамилиях, сведения о которых нам удалось извлечь из семейного архива «рода Скорняковых».
Найденные нами сведения касаются четырёх фамилий, владевших землями в Керенском уезде, а именно: Катаевых, Тенишевых, Енгалычевых и Чермантеевых.
Князья Катаевы. В выписке из отказных книг 1699 и 1705 годов упоминается князь Семён Тимофеевич Катаев, у коего был родной брат Бехтемир. Сын этого Бехтемира Гаврило Бехтемирович Катаев умер бездетным холостяком и оставил дяде своему князю Семёну Тимофеевичу вотчины свои «в Кадомском уезде на р. Калине в дер. Будаевой, да в Керенском в дер. Ефремовке, да в дер. Татарском-Чиуше» (ныне Старый Чиуш).
Право кн. Семёна Тимофеевича на наследство после племянника основывалось на том, «что после де ево (кроме) князь Семёна крещёных (родственников и наследников) никого не осталось и тоже ево поместье никому не отдано».
О том же, каким образом сказанное поместье досталось самому князю Гавриле Бехтемирову — в отказных книгах 207/1699 года октября в 22 день написано: «Дано и отказано князю Гавриле Бехтемирову сыну Кашаеву именье подъячево из приказу Казанского дворца Ефрема Васильева в из поместья ево, что осталось за прожитком у жены ево вдовы Февронии, в Керенском уезде в дер. Ефремовке да в дер. Татарском-Чиуше 40 четвертей без полутрети в поле, а в дву потому ж, со крестьяны и со всякими угодьи; да в дер. Ефремовке двор помещиков, да деловых людей семь человек, да крестьянских четыре двора; да в дер. Чиуше двор вдовей, да в бегах крестьяны».
Затем, как бы в дополнение к сказанному, в другом документе мы встречаем справку из переписных книг 181/1673 года, в которой значится, что «половина дер. Ефремовки, за крутым врагом, написано за подьячим за Ефремом Васильевым купленная вотчина». Справка эта, как мы узнали из того же документа, понадобилась зятю Ефрема Васильева подъячему Якову Минину «для взятья» бежавших крестьян дер. Ефремовки, «Васки Тимофеева и сына его Савки». В других документах, более раннего происхождения, в числе владельцев с. Никольского Шичкилея встречается имя какого-то Мустая мурзы Катаева, о коем, впрочем, неизвестно, находится ли он в каких-либо родственных отношениях к вышеупомянутым представителям фамилии Кашаевых, хотя мы и знаем, что Мустай мурза происходит из г. Темникова, как это видно из выписки на землю, отданную в 1704 году, за крещение в православную веру стольнику князь Акиму Кутлумаметеву Кикичеву.
Князья Тенишевы. О фамилии князей Тенишевых в документах находятся более подробные сведения, так что мы можем назвать имена членов этой фамилии до двух поколений.
В документе 1722 года приведена справка из записных приходных пошлинных книг 1693 года, в коей в числе челобитчиков на земли в дачах с. Шичкилея (Никольское) упомянут Конон Данилов князь Тенишев. Из других же документов 1721 и 1735 года мы узнаём, что у князя Конона Данилова было три сына: Максим, Андрей и Василий Кононовичи, из коих последний, т.е. Василий, был женат на какой-то Фёкле Петровой. У Андрея Кононова было, в свою очередь, два сына: Иван и Никифор Андреевичи; а у Василия Кононова был один только сын Иван Васильевич, который по смерти отца своего Василия Кононовича наследовал отцовскую часть совместно с матерью своей Фёклой, оставшейся в живых после смерти мужа.
Все эти лица названы в документах Шацкими дворянами, и границы их владений, находившихся «в степи», «за валом», по точному выражению документа, простирались «от дачи Мустая мурзы Кашаева, от его земли, от устья Буртаса речки и до урочищ, в одной даче с Никифором Енгалычевым с товарищи».
Вообще, надо заметить, что в конце XVII и в начале XVIII века при описании границ частных владений, выражались неопределенно, и в самой нарезке земель, при отводе их разным лицам, «без указу», – особой точности не соблюдалось, вследствие чего всегда захватывалось земли больше, чем следовало, так как «испорожних» земель в то время было вволю, что и породило впоследствии столкновения между помещиками, доходившие нередко до настоящих сражений «с огненным боем».
Из представителей фамилии Енгалычевых упоминаются только трое: князья Иван Матвеевич, Никифор и Степан Енгалычевы, да ещё зять Ивана Матвеевича «городовой дворянин» Никита Тимофеев Татаринов.
Из рода же Чермантеевых упомянуты только князь Александр Иванович Чермантеев и, вероятно, его родная сестра Дарья Ивановна Чермантеева.
Чермантеевым в 1701 году, по грамоте из приказа Казанского дворца и по сыску, отказано «покидное» именье кадомского татарина Резепа Алмаметева Бурнашева в Керенском уезде «за валом в степи» на р. Ноксазге и Шичкилее с урочищами в одних дачах с Мустаем мурзой Катаевым.
Изложенные сведения извлечены нами из крепостных актов на проданные земли, вследствие чего не лишним будет обратить внимание на ценность земли в то время.
Судя по тому, за какую цену приобретал землю Михаил Савич Скорняков, можно полагать, что ценность её в Керенском уезде, по крайней мере до 1735 года, не превышала средним числом одного рубля ассигн. за четверть, потому что в некоторых случаях Скорняков платил, например, за 50 четвертей земли от 10 до 15 рублей ассигн. а в других случаях 25 четвертей ему обходились до 28 рублей ассигн. Если же мы добавим к этому, что 50 и 25 четвертей считались в одном поле и, что кроме пашни сюда же присоединялись и «сенные покосы и липяги и дубровы», то размер сказанной платы за землю упадет до большого минимума.
Из тех же документов мы имеем сведения и о казённых пошлинах, взимавшихся при совершении актов на покупаемую землю. Так, при продаже земли Дарьей Ивановной Чермантеевой в 1722 году взято: «пошлин, с рубля по гривне — один рубль (земли продано 10 четвертей за 10 руб.); от письма — десять коп.; от записки — три коп.; да на нужные расходы, по деньге с рубля, итого пять коп. взято, и сия крепость в Шацку у крепостных дел ноября в 12 день, перечнем, в книгу записана; а подлинно записать где по указу надлежит, в указные числа».
Как видно, запись «в указные числа», в крепостных делах того времени имела большое значение, потому что в том же документе далее говорится: «а буде в указные числа явлена и записана не будет, и сия крепость — не в крепость».
Таким образом, стоило только пропустить срок записи, и купленное имение надо было снова покупать и снова хлопотать о совершении крепости на него, что по всей вероятности, служило поводом к злоупотреблениям, как со стороны самих продавцов, так и со стороны приказных людей, совершавших акты.
Самый текст крепостных актов того времени отличался некоторыми особенностями, так, например, в купчей 1759 года продавец, некто Егор Фёдоров Ношкин, владевший землей в Щербаковских дачах Керенского уезда, называет себя «в своем роде не последний», на том основании, что последнему в роде родового имения продавать было нельзя. Сверх того, в крепостных актах мы встречаем объяснение причин, побудивших к продаже земли; хотя, впрочем, во всех документах причины эти оказываются всегда одни и те же: «…продал…» для совершенной своей нужды и расплаты долгов своих, дворянину (такому-то) и жене его и детям вовек безпово-ротно…» Далее продажа гарантируется следующими формальными выражениями текста: «…а ежели кто у него (т.е. покупателя), у жены его и у детей в тое мою проданную землю учнёт вступатца, и мне, и жене моей, и детям очищать и убытка никакого не доставить; а ежели нашим неочищеньем учнётся ему (покупателю) и жене его и детем взять на мне и на жене моей и на детех, по сей купчей, те свои деньги, и с убытки, все сполна; и тою землю со всеми угодьи очистить». Обращают на себя внимание и подписи лиц, бывших рукоприкладчиками, потому что некоторые из них встречаются с фамилиями небезызвестными в керенской стороне и в настоящее время. Так, например, упоминается дворянин Семён Макарьевич Веденяпин, приложивший руку «по веленью» князя Александра Чермантеева; затем «керенец» Алексей Леонтьевич Дураков — зять продавщицы Дарьи Ивановны Чермантеевой; Харитон Авакумович сын Волженский, и «недоросль» князь Алексей Васильевич Ченышев. В актах, совершаемых при вводе во владение, вписывались понятые — «сторонние люди», которые набирались из крестьян в числе иногда 117 человек, как это мы видим из записи 1724 года на поместную землю подьячим «второй статьи» Фёдору и Ивану Скорняковым; причём за безграмотных крестьян подписался «по их веленью» «дьячок» города Керенска Архангельского собора Филипп Иванович Попов.
Г.П. Петерсон
19 февраля 1887 года
г. Инсар
«Известия тамбовской учетной архивной комиссии», №14
Все новости Тамбова рано или поздно станут древностями.