Jul
7
Реферат И.И. Дубасова
July 7, 2014 | Comments Off on Реферат И.И. Дубасова
13 августа 1889 г.
Милостивые государи! Недавно, воспользовавшись кратковременным отпуском, я снова побывал в московских архивах юстиции, иностранных дел и исторического музея, и снова убедился, что в этих величественных хранилищах историко-археологических источников заключаются драгоценные материалы и относительно нашего края. Я пробыл в Москве только 4 дня и мог уделять ежегодно этим трём вышеназванным учреждениям часа по полтора, по два. Срок совершенно незначительный. Почтенные деятели архивов и музея, при всей их обычной любезности и готовности помочь всякому исследователю, по весьма понятной причине, не могли вполне выразить мне своего содействия. И однако моя московская экскурсия не была бесплодна: таково московское архивное изобилие!
В историческом музее я познакомился с рукописною книгою 1821 года, принадлежавшею бывшему нашему генерал-губернатору А.Д. Балашову. Книга заключает в себе подробное статистическое описание вверенных Балашову 5 губерний. Из этого описания видно, что Тамбовская губерния уже и тогда отличалась особенным земледельческим развитием. Предлагаю вашему вниманию следующую таблицу:
Ежегодный урожай хлебов
в Тульской губернии = 5 млн. четвертей
» Орловской губернии = 5 млн. 500 т. -»-» Воронежской губернии = 5 млн. -»-
» Тамбовской губернии = 9 млн. -»-
Первые запасные магазейны были устроены у нас в 1799 г. Через 18 лет они отданы были на собственную ответственность жителей. Эта последняя мера оказалась неудачною, так что, когда в 1820 году в Тамбовской губернии сделался неурожай, наши магазейны были пусты и следовательно совершенно не целесообразны… В лучшие годы и без особенной надобности запасный хлеб был расхищен и растащен самими жителями, преимущественно теми сельскими элементами, которые исстари известны у нас под весьма несимпатичным наименованием кулаков и мироедов. В 1822 году правительство снова вынуждено было взять заботы о народном продовольствии на себя.
Судя по указанной мною книге, наши лесные богатства, особенно замечательные по Хопру и Вороне (Теллерманский лес = 14000 дес.), по Ваду и Выше (Виндреевский лес = 131191 дес.) и вокруг Сарова, уже и тогда заметно оскудевали. Это видно из того, что наши деревенские обыватели топили свои избы преимущественно соломой, камышом, бурьяном и кизяками. Причина лесного оскудения заключалась в частых и опустошительных лесных пожарах, в повсеместном лапотничестве, губившем молодые поросли, и лесном хищничестве. Однако, сравнительно с настоящим временем, наши тамбовские леса были ещё таковы, что в них водились горностаи, рыси, куницы, белки, лисицы, дикие свиньи, лоси и серны…
Фабричная промышленность в то время у нас далеко не процветала. Единственным крупным фабрикантом на всю губернию был Лион, бондарская фабрика которого работала в год до 300000 аршин солдатского разноцветного сукна. Оборот лионских капиталов доходил в год до 800000 руб.
В архиве Министерства иностранных дел я обратил внимание на калмыцкие дела. Как известно, в былые времена калмыцкие посланцы, купцы и тезики приезжали к нам весьма часто. Калмыки были для нас самым беспокойным инородческим элементом. То они прикидывались нашими друзьями, давали шерти и клялись в вечном подданстве, получая за это государево жалованье; то принимались без удержу грабить наши украйны, чаще всего перебегая Усманский вал и Тамбовскую черту; то сговаривались они вместе с нами идти на крымцев и ногайцев, то дорогою на тех и других раздумывали и поворачивали на Русь… Часто наши соседи калмыки за деньги и иное царское жалованье принимали крещение, и и то же время по-прежнему посещали свои кумирни и покорно слушали своих кутухт и лам…
Калмыцкие неурядицы у наших границ прекратились уже в конце царствования Петра Великого. В это время наши астраханские и царицынские воеводы стали помыкать калмыцкими тайшами, как хотели, а в калмыцких улусах преемственно стали жить и господствовать русские пристава (Львов, Попов и Беклемишев). Паши пристава стали такою необходимостью для калмыцких тайшей и зайсангов, что, когда в 1731 году сыновья Аюки-тайши ходили к Далай-ламе в Хляссу, их сопровождал на этом дальнем и небывалом пути пристав Попов… К сожалению, наш путешественник, ходивший туда, куда не мог попасть сам Пржевальский, ни одним словом не обмолвился о своем крайне любопытном шествии…
В 1732 году в улусы, для крещения и книжного просвещения, отправлен был архимандрит Никодим, но совершенно неудачно…
Находясь под совершенным русским влиянием, калмыцкие тайши писали русским государям самые покорные и затейные грамоты. Например так:
«Всепресветлый белый царь, всех своих дел добрыми порядками управляющий, от многих лет славнейший победитель,— от слова Вашего величества трепещут не только здешние народы, но и немецкие государи, о чём мы здесь слыша, все радуемся. И как солнце и месяц весь свет осеевают, так и Ваше величество всю вселенную приводите к себе своею высокою милостию. А мы здесь все по милости трёх богов здравствуем».*
В дополнение к названным калмыцким делам, я имел удовольствие прочитать в Историческом музее, в отделе рукописей князя Л.И. Барятинского, дело о стряпчем Михаиле Тимофеевиче Сатине.
Дело это важно не потому только, что касается лица из местного дворянства, но и потому, что Тамбов в XVII веке был важнейшею станциею на пути из Москвы в калмыцкие улусы. Отсюда начиналась уже степная, опасная дорога. Здесь царские гонцы запасались провиантом и охраной, а частные люди здесь же ожидали оказии.
Осенью 1665 года, не мешкая ни часу, Сатин выехал из Москвы и в конце октября прибыл в Тамбов. Здесь он явился к воеводе Ивану Акинфову. Тот дал ему подводы, вожей и тамбовских служилых людей, и Сатин выехал в калмыцкие улусы опасливо, но и бесстрашно; он вез с собою царские грамоты калмыцкому тайше и князю Черкасскому, жившему на Тереке. В грамотах было писано: «Хотят крымские татаровя у Кубани ставить каменный город, и ты б, Мончак-тайша, служил великому государю и всеми своими улусными людьми промышлял над теми татарами и поиски чинил. А служба твоя, тайши, забвенна николи не будет. Да чтоб Мончак-тайша говорил Аючею-тайше (уфимскому) о правде и шерти его царскому величеству, и буде Аючей от своих неправд не отстанет, посылал бы на него своих калмыцких людей войною».
Стряпчий Михайло Сатин Мончака-тайшу съехал на ногайской стороне за Ахтубою ноября в 30 день. 2 декабря Сатина позвали к тайше. С зовом приезжал ближний тайшин человек Боян.
Вступил Сатин в кибитку. Оберегая свою честь, тайша не встал и сидел в шапке. И Михайла говорил, чтобы все встали и шапки сняли б.
Все встали, кроме тайши. Так он просидел и во время говорения царской грамоты, несмотря на то, что Сатин стоял на своем накрепко. Мончак отговаривался: «Я и Богу молюсь, по своей вере, сидя». Принимая царскую грамоту, тайша приподнялся и приподнял слегка шапку.
«За верную службу послано к тебе, тайше, его царского величества,— продолжал Сатин,— жалованье: булава, знамя, сабля, лошадь со всем нарядом, и суют, и соболи, и та посылка идёт водою». Тайша бил челом государю и просил присылки, для войны с татарами, царских ратных людей с пушками, а сам за дело с одним князем Черкасским не брался. Это ему было обещано.
29 декабря Сатин был у тайши на отпуске. В то же число калмыцкие всадники снялись с места и пошли на татар…
В архиве Министерства юстиции я был только два раза, но и в этот срок мне, благодаря особенной любезности господ чиновников архива, удалось просмотреть несколько монастырских дел, имеющихся отношение к нашему краю… Оказывается, что у нас монастырей, до известной реформы 1764 года, было значительно более, чем мы думали доселе. Я называю эти новые монастыри:
Богородицкий Тихвинский девичий монастырь в г. Добром.
Воскресенский Добренский, мужской.
Спасо-Преображенская Красногорская пустынь Добренского уезда.
Ильинский девичий в г. Козлове.
Шацкая Троицкая пустынь.
Троицкая Старокадомская, в Кадомском уезде, пустынь.
Успенско-Проломская пустынь Шацкого уезда.
Черниев девичий монастырь Шацкого уезда.
Все наши монастыри играли значительную колонизаторскую роль и умели искусно вершить свои хозяйственные дела. Из разных документов Коллегии экономии, хранящихся в Московском архиве юстиции, это видно с особенною ясностью.
Особенно любопытен следующий наказ сторожевского архимандрита Сильвестра с братиею пурдышевским властям: «Рабочих крестьян монастырским хлебом не кормить, квасу не давать, с огурщиков брать пени. Сеять пшеницу. Рыбу ловить монастырю исполу. Пиво варить 3 раза в год: к Пасхе, Рождеству и храмовому празднику. А угощались бы токмо старцы, послушники и трудники»…
Не ограничиваясь письменными документами, я просматривал в Москве старые издания археографической комиссии (исторические акты) и в них отметил для себя грамоты XIV века, митрополитов Феогноста и Алексея, о Червлёном Яре. Червлёный Яр — это местность по Вороне и Хопру. В XIV в. эта местность, входящая в настоящее время в состав Тамбовской губернии, была уже значительно населена христианами, духовными и мирскими. Кроме воинских людей, бортников, крестьян и монахов, здесь проживало немало и боярских фамилий. Значит, наш край уже и в XIV в. был крепок русской земле и достаточно ассимилирован в национально-государственном смысле.
Оканчивая свой краткий отчёт, я обращаю ваше внимание, милостивые государи, на описи дел местных архивов, составленные П.И. Пискарёвым и И.В. Староградским. Первые из них я тщательно просмотрел и нахожу их с своей стороны совершенно необходимыми как интересный, обстоятельный и ценный материал для наших «Известий». Уверен, по прежним опытам, что труд г. Староградского будет ценным вкладом в наше издание…
«Известия тамбовской учетной архивной комиссии», №25
Все новости Тамбова рано или поздно станут древностями.