Oct
9
Обаяние подпольности
October 9, 1991 | Comments Off on Обаяние подпольности
«Вам незнаком этот человек?»– спрашивает меня газета тамбовских комсомольцев в одном из своих последних номеров. Глянул мельком на фотопортрет во всю страницу – батюшки! Уж не Солженицын ли вернулся на Родину?..
«Откройте газету на 6 странице,– советует мне дальше младший коллега с соседнего этажа Дома печати,– и поймете, что знаете его, и очень хорошо…» Завязка – как в хорошем детективе. Ну умеют же комсомольцы завлекать читателя! Позавидуешь им от души.
Итак, откроем вместе нужную страницу. Ба, действительно – знакомые все лица! Редактор независимой газеты «Послесловие» Евгений Писарев дает интервью, которое опубликовано под броским заголовком –«Свет из подполья». Не правда ли, интригует? Подполье – это значит конспирация, слежка, выстрелы, пароли, погони, шифры, тайнопись. Романтика, одним словом. Ну, как тут не почитать о жизни в современном подполье? Как не послушать бывалого человека?
А кто же интервьюер? Фамилии его почему-то не указано. Сказано лишь: «Мы беседуем…» Ну, мы так мы. Это, кстати, очень удобный способ поговорить с самим собой. Сам спрашиваю, сам отвечаю, сам острю, сам смеюсь. Что-то вроде народной игры в поддавки. Комфортный, знаете ли, жанр.
В предисловии к беседе секретное «мы» сообщает, что с вселением «Послесловия» в Дом печати «население» его изменилось. Причем качественно. Жалко вот только, что не уточнили: на сколько же процентов качество-то повысилось? Небось, на самую чуть? Или, может, на все сто? Надо бы сказать. А то ведь ходи теперь и думай.
Далее интервьюер огорошивает читателя сенсационным открытием: «у качественных газет названия обычно не меняются». «Послесловие» осталось при старом. Значит, она качественная газета. Как и «Комсомольское знамя». Чувствуете стиль, улавливаете логику? Вот как можно похвалить скромно и достойно. Дальше эстафету подхватывает уже сам редактор и выцает новую индульгенцию своему дитяти. Слушайте: «Послесловие» – это попытка выйти на качественно иной уровень журналистики». Ни больше ни меньше. Тут уж замах планетарный. Это вам не хухры-мухры. Но как скромно, опять же, сказано: «попытка выйти…» Ну, зачем же так? Явно вышла! Чего уж там, свои люди.
Чем еще «Послесловие» может войти в журналистику, на мой взгляд, так это своим двойным названием. Это же великолепно! Такого еще не было в истории газетной практики. «Послесловие» – это название на каждый день, так сказать, будничное. А вот «Постскриптум» – это для особых случаев. Приемов там, парадов. Где вы еще такое видели? Явно иной уровень журналистики. Это и невооруженным глазом можно заметить.
Так что с качеством в подполье все обстоит благополучно. И потому мне кажется бестактным вопрос-заявление этого вездесущего «мы»: «И все же сейчас «Послесловие» – газета достаточно политизированная и кое-кому кажется скучной». Кому это – «кое-кому»? Недавно народный депутат СССР, представитель Президента России в нашей области Валентин Владимирович Давитулиани посетовал в одном интервью, что «Послесловию» «не хватает живости, юмора», что ей, на его взгляд, «нужно чаще помещать глубокие аналитические статьи, устраивать дискуссии» (см. «комсомольское знамя» от 6 сентября за этот год). Я так понял, что Валентин Владимирович этим замечанием отметил скучноватость «Послесловия» и пожелал ей разнообразия. Думается, в своем замечании он глубоко прав. Так, может, это его имели в виду? Я понимаю воинственный настрой подпольщика Писарева, когда он заявляет: «Мы и демократов будем задирать, если сочтем нужным…» Может, уже сочли?
А «мы» все не унимается. Беспокоится о дальнейшей судьбе «Послесловия»: «Но тем не менее, обаяния подпольности, запрещенности газеты не будет…» Ай-яй-яй!!! И в самом деле, беда-то какая грядет! Тревожные времена наступают. Будничные. Рабочие. Не митинговые. Как же обаяние снова заиметь? Правда, у редактора-радикала есть на этот счет кое-какие соображения: «Карманной газетой становиться не собираемся… В публикациях будем ориентироваться на темы культуры… Чинность мы нарушим… На мой взгляд, роль прессы быть фрондой властям».
Фрондой? Посмотрел я в четырехтомном словаре русского языка, изданном под эгидой Академии наук СССР,– что это такое и с чем ее едят. Читаю: «Фронда. 2. перен. Книжн. Непринципиальная оппозиция, гл. образом по мотивам личного или группового характера». Вон оно что! Все ясно. Опять в оппозицию, пусть и непринципиальную! Снова в подполье что ли захотелось?
Кстати, о подполье. «Послесловие» начало выходить, дай бог памяти, с августа прошлого года, когда уже действовал Закон о печати, который так хвалит Писарев. Печаталась она открыто, продавалась – то же самое. Так что говорить о ее подпольности, все равно, что искать шахту, на которой трудился «наш дорогой Никита Сергеевич!» «Обаяние подпольности» – не более чем метафора. Как и свет из подполья. Ведь если не было подполья, то откуда же свет? Но звучит это все, конечно, красиво, эффектно, Романтика и предполагает такой высокий штиль. И я не хочу повторять вслед за Полем Верленом: «Сверните шею красноречию!» Зачем? Пущай так изъясняются. Как пелось еще недавно в песне: «У нас героем становится любой». Пусть становится.
И, пожалуй, последнее. Критиковать «Тамбовку» для демократов стало уже своеобразным ритуальным действом. Не нарушил этой традиции и ее бывший сотрудник, ушедший из газеты «по профессиональным мотивам». Он считает, что наша «газета органически неспособна к реформированию». Целому коллективу отказал бывший член его партийного бюро в способности воспринять разумно, трезво новые политические реалии. Отказал в гражданской и человеческой состоятельности.
Что ж, поживем – увидим. Но в подполье мы не играли и играть не собираемся, фрондой тоже не намерены баловаться. У «Тамбовской жизни» иные цели, о которых мы и рассказали на ее страницах.
Время и читатель нас рассудят.
9 октября 1991
Все новости Тамбова рано или поздно станут древностями.