Nov
13
Прямая речь
November 13, 1991 | Comments Off on Прямая речь
Заслуженному артисту России Михаилу Березину – 50 лет.
Михаил Березин на съемках
Ни в одном жанре литературы значение прямой речи не велико так, как в драматургии. Это едва ли не самое могучее средство единым махом обрисовать персонаж: эпоху и страну, профессию и возраст, индивидуальный характер – все можно выразить в прямой речи. Сам Бог велел для характеристики человека, живущего «внутри драматургии» – актера, вынести на суд читателя его прямую речь. Вот почему микромонологи заслуженного артиста РСФСР Михаила Павловича Березина, произнесенные в беседе с давним своим приятелем-корреспондентом, лишь изредка прерываются короткими журналистскими заметками.
Монолог первый: детство, отрочество, юность…
–Знаешь, теперь уж это банальная истина о том, что все мы – родом из детства. А куда от нее денешься? Записывай: мальчик Миша Березин родился на Новгородчине 12 ноября 1941 года, а потому он – Скорпион чистой воды. И с детства, будто готовясь к грядущим гастролям, начал переезды: война, эвакуация в Чувашию с матерью. А отец был железнодорожником, начальником поезда и за войну два ранения получил. У меня в попытке автобиографической повести есть такие, приблизительно, слова: не успел еще ребенок вдоволь наслушаться русской матерной речи, как пришлось внимать чувашскую. Но это в «Тамбовской жизни» зачеркнут. В общем, биографические подробности здесь не столь интересны. Разве что возвращение из эвакуации в Тайцы, под Ленинград, а затем и в сам Питер, где ждала строгая послевоенная 179-я голодная мужская школа. Там я очень хорошо читал стихи про Сталина и девочку Свету Аллилуеву, за что, собственно, был переведен во второй класс при отвратительной успеваемости. Это уж позже я приноровился и начальную школу одолел с отличием, чем горжусь и поныне.
А к тому, что все мы из детства, такой расскажу эпизод. Жили все тогда небогато, а за обучение после семилетки в восьмом надо было платить определенную сумму. Родительский комитет решил облегчить жизнь нам, малоимущим, подарками. Мне выделили ботинки и должны их были вручить перед строем. Для меня это был позор – возраст такой, тут уж и в девочку был влюблен, и товарищи кругом. Но – чудо. Пришел к власти Хрущев и отменил плату за обучение. Рассчетливый родительский комитет посчитал, что на сэкономленную теперь семьей сумму вполне сами можем купить обувь. Вручение ботинок перед развернутым строем не состоялось, а я с тех самых пор сильно не люблю начальников. Не всех – начальники, в принципе-то, нужны. А тех, которые распределяют и точно знают – кому что. Очень всегда хочется снять с них штаны и выдать другие перед строем.
Разные в школе были уроки. Век не забуду, в десятом учительница литературы сказала: «Ну, теперь вы взрослые, и я вам расскажу, что такое блокада. Это когда зимой стоит очередь в четыреста человек за хлебом. Долго ждут. Привозят хлеб на лошади, он, хлебушек, на морозе так пахнет! И тут один мужчина не выдерживает, хватает буханку и бежит. Он бежал и ел. Его догнали, убили. Он умер с хлебом во рту, а очередь молча повернулась, и каждый встал на свое место». Знаешь никакого тут «очернительства» нет. Это понять надо.
Мы вынесли из школы уроки человеческого отношения к нам учителей. Хорошего и плохого. А вообще мы – потерянное поколение.
Из журналистского блокнота. Да, их – послевоенных школьников – как бы и не было. Стране было не до них. Время лихое: врачи-отравители, космополиты безродные, Сталин жив, Сталин умер и вдруг – пятьдесят шестой… Не успевали выработать твердую позицию, как все мешалось: портреты вождей, обязательные идеологические установки. «Но пришел Хрущев,– говорит М. Березин,– и это осталось на всю жизнь». Да, молодость его пришлась на оттепель.
Монолог второй: обретение профессии
–Мы в те времена многому учились через кино. Буквально. «Чапаев», «Добровольцы», «Тимур и его команда» – оттуда, с экрана шла информация. Читать-то было как? В девятиметровке коммуналки – пять человек, а под свет горящего газа на кухне много не начитаешь. Я и на завод, где до армии два года проработал, под влиянием кино пошел. Тогда так и было. Посмотрел «Борец и клоун» – эх, вот бы в цирке работать! А появились «Разные судьбы» – и потянуло в литейщики. Хотелось подражать. Хотелось быть таким, как Ульянов в «Председателе», но только не как Лукьянов в «Кубанских казаках», где все было сытно и неправда.
Из журналистского блокнота. Удивительное совпадение! Перед встречей с Березиным перечитывал Солженицына. И там, «В круге первом», наткнулся: «На вопрос, будет ли сегодня кино, ответил, что не будет. Раздался легкий гул недовольства, но отозвался из угла Хоробров: –И совсем не возите, чем такое говно, как «Кубанские казаки». Впрочем, что удивительного в том, что оценки зека на шарашке и голодного пацана совпали? Как говорится, одна страна, одно время, одни песни.
–Когда я в детстве ходил в кино, то рядом с экраном на сцене была дверь. И мне казалось, что актеры там и играют, там живут. Видишь, какие реминисценции из «Золотого ключика»! И я туда однажды рванул. А там – ведра, тряпки и швабры. Крушение идеалов!
Из журналистского блокнота. Крушение идеалов! Смеялся Березин, вспоминая детство, а мне в голову пришла такая мысль. Я частенько расспрашивал его о киносъемках, работе над значительной ролью немецкого диверсанта майора Птицына в шестисерийном фильме «Война» по роману И. Стаднюка. Так вот, рассказывал он, как всегда, обстоятельно, с подробностями, но без особого энтузиазма. Так, мол, частичка жизни, но отнюдь не главная. Стоит же в любое время спросить его о работе в театре, он преображается – будто сей момент на сцену выходить. Тут уж не спутаешь, видно, что о деле всей жизни идет речь. Вот и подумал я: не потому ли так происходит, что в кино, даже самом талантливом, мы на экране видим то, что когда-то уже было и заснято на пленку, а в настоящий момент там за дверью – тряпки и швабры. А в театре действо, таинство происходит здесь и сейчас, никогда не в прошлом. Не разочарование ли детства навсегда определило: быть Березину актером по преимуществу театральным? Впрочем, может и зря я полез в такие дебри. Прочтет сам Березин эти рассуждения и скажет: «Ну, даешь! Да я в кино не играю потому, что туда сейчас в основном по знакомству попадают. Вот и в «Войну» меня Витя Степанов затащил. А сам я «ленив и нелюбопытен» – ни одной фотографии моей отродясь ни в одной студни не было. Нет меня в их банке данных. Так что, брат, брось эти рассуждения. Фрейда, что ли, начитался на ночь!» Может, и начитался…
–Я еще до армии в театральный институт поступал, но на третьем туре выяснилось, что мал еще – семнадцати-то не было. Правда, кто-то там из профессуры мною заинтересовался. Узнал потом – искали меня, но я уже аккуратно собирал радиоаппаратуру в одном из ленинградских «ящиков». А после трех лет ракетных войск все-таки попал в вуз. Оттуда, однажды, чуть не вышибли. Был я молодым коммунистом (в армии вступил), дитя оттепели. А тут на лекции услышал – «дорогой Сергеевич». Ты сам знаешь, как я к Хрущеву отношусь, но тут схлестнулись мы с преподавателем. Характер у меня не подарок, многие чуть ли не экстремистом считают. Я ему: второй культ! Он: не культ, а авторитет! Ладно, дело прошлое. Замечу только, что из партии вышел перед XXVIII съездом. Считаю это важным: не после, а до. А вступал, естественно, по самым честным соображенияжм. И, сколько не мордовали, я до сих пор считаю себя честным человеком в том смысле, в котором в партию вступал.
Не буду утомлять академическими подробностями моего обучения. К концу учебы я уже попробовал себя ассистентом режиссера в ленинградском Малом драматическом. А в 1967 году оказался в Псковском драмтеатре. Веселые были времена, которые много мне дали профессионально. В Пскове на сцене освоился: 21 роль за три года, включая «Кушать подано!». А всерьез – Голубков в «Беге», Варвик в «Жаворонке», Во всех дурацких кассовых спектаклях переиграл. А потом – Тамбов.
Из журналистского блокнота. Нынче слово «биржа» на устах у всех, а раньше что мы знали? Что на Нью-Йоркской фондовой бирже все мечутся из угла в угол, как угорелые. У нас такого хаоса отродясь не было, существовала, правда, биржа актерская. Биржа актерского труда. Благодаря ей Тамбов получил актера Березина; актер Березин – город, из которого, как я знаю, никуда не собирается уезжать. Оба, думаю, не в накладе.
Монолог третий: в пору зрелости
–На актерской бирже показывался с целью поработать в Чебоксарах – там, где прошло раннее детство. Но встретил в пестрой разнокалиберной актерско-режиссерской толпе двух канонических, христоматийных интеллигентов с бабочками на белых манишках – В. Регурецкого и Н. Гайдышева. Они позвали в Тамбов. У меня такие обстоятельства были, что сначала спросил об авансе, а уж потом: «А что я у вас играть буду?» Регурецкий обрадовался: «Этого вопроса я от вас ждал! Приезжайте, будете играть Незнамова…» «Без вины виноватые» Островского ставил Анатолий Васильевич Иванов – «мой» режиссер. С ним отлично работалось – и в Тамбове, и на Сахалине, где я пробыл с 1972 по 1976 год. А. Иванов туда уволок за собой Витю Степанова, Славу Боева. Золотой период был – не в финансовом, конечно, смысле слова, а в творческом. Бусыгин в вампиловском «Свидании в предместье», Кочкарев в «Женитьбе»… Да многое из сделанного там запомнилось. С Ивановым и в Тамбов «репатриировался».
Но вернусь в досахалинский период. Дебют в «Без вины виноватые» прошел, кажется, нормально. При талантливой режиссуре Иванова еще и ансамбль актерский был каким: Корнилова, Мамонтова, Дульский, Фурман…
Из журналистского блокнота. А мне вспоминается приезд в Тамбов в марте 1971 года народной артистки СССР А. Тарасовой. Играла она Кручинину, а Березин – Незнамова. Новичок на тамбовской сцене, которая знавала Мочалова и Рыбакова, Давыдова и Ванина, а теперь гостеприимно приняла Тарасову, в грязь лицом не ударил. И Алла Константиновна высоко оценила актерское, не по годам зрелое, мастерство, легкость и непосредственность сценического поведения вновь обретенного «сына».
–Да, было дело. Мы с «мамой» даже по ходу спектакля потерялись на сцене. Для истории Аллу Константиновну снимали кинооператоры, а она – профессионал высочайшего класса – постоянно поворачивалась к камерам «выгодной» стороной. А у нас с ней большой диалог, я мотаюсь слева направо и наоборот, чтобы в глаза ей проникновенно заглядывать, а она все от меня к камере. Ну, а разок не поспел за ней, она голову поворачивает – меня нет. Что ж ты думаешь? Там столько опыта и уверенности на сцене, что следует моментально реплика-импровиз: «Милый, где ты? Мы потерялись!»
Но не только роль Незнамова запомнилась. Помню тогдашние свои работы и в «Золотой карете», и в «Странном докторе», в спектакле «Сады цветут». У Иванова, повторюсь, работалось удивительно легко и органично. Он был «мой» режиссер потому, что мы оба исповедуем психологический театр, когда две правды – внутренняя и внешняя, проявляясь на сцене, совпадают. Становятся одной, потому что на самом деле двух-то не бывает! Драматическое произведение написано, чтобы его расшифровывать. Только когда расшифровка режиссера и актера совпадают, на сцене может родиться нечто. Не совпадают – актер остается в дураках. А мое кредо; не хочу быть дураком на сцене, потому что мне дорог зритель. Я ощущаю семьсот пар глаз, чувствую идущую от них энергию, слышу и переживаю тишину и шум, кашель, звук упавшего номерка… Без контакта со зрителем театр невозможен.
И у Шалова работал с удовольствием, потому к любимым своим ролям смело причисляю и Чепурина из «Трудового хлеба». В общем, так: когда работаешь с режиссером-единомышленником, можно из фигни сделать конфетку. В контакте же с дилетантом можно и Великую роль превратить в…
Монолог четвертый: день нынешний
–Что можно пожелать в нынешнем году стране, театру, себе? Одно – выжить. Время такое. Когда хунта пришла к эфемерной своей власти, мы заканчивали работу над спектаклем-сказкой «Царь и солдат» по пьесе Л. Кожевникова. Я – режиссер-постановщик. Приходят ребята 20 августа и говорят: не можем репетировать, бастовать надо. Я тогда сказал: эти восемь придурков три, от силы четыре дня продержатся, чего же мы из-за них будем бастовать, кого пугать? Мы все равно ничего материального не производим, зато скорее сдадим спектакль. И правда – 22-го была уже сдача. Представляешь, как бывает – готовили мы сказку загодя, а попали в точку. Самая первая фраза спектакля: «В государстве все спокойно…»! Идея-то спектакля вызревала у нас давно. Там, в пьесе, Россия в тяжком положении. Лейтмотив – кругом ворье. Она и в реальной жизни в большой опасности, но я верю в те здоровые силы, которые ее возглавили. Конкретно – в Ельцина.
Что еще в этом году? Сейчас репетируем вовсю спектакль «Сильные чувства», его ставит П. Суворов из Москвы, премьера – 9 ноября. Это два одноактных спектакля под одной «крышей»: «Свадьба» чеховская и «Сильные чувства» Ильфа и Петрова, я и там, и там – отец невесты, это является тонким намеком на то, что по возрасту Ромео мне уже не сыграть, а вот короля Лира – отчего ж…
Кстати, мысль о Лире как-то располагает к подведению некоторых жизненных итогов. Думаю, жизнь прожита не зря. Масса неиспользованных возможностей. Многого не смог. Ругаю себя: кто-то ведь смог. Тот – сильный.
Интервью, похожее на анкету
–Твои любимые актеры?
–Калягин и Олег Борисов.
–Писатель?
–Гашек. Не «Швейк», а рассказы и фельетоны. В трудную минуту листаю зеленую книжечку с оборванным переплетом. Люблю классику.
–Художник?
–Я в картинах на облака смотрю. Вот «Грачи прилетели» Саврасова – там в облаках 18 женских лиц. Кто сомневается – приходите, покажу.
–В театры Москвы и Питера приглашали работать?
–Да. Скажем, в тогда ленинградский, а ныне санкт-петербургский театр драмы и комедии. Но, как видишь, из Тамбова не уехал.
–Что для актера Березина значило присвоение в 1987 году знания заслуженного артиста РСФСР?
–Катастрофу. Не имеешь звания – это рубеж впереди. Получил – понимаешь, что достиг предела.
–Нет в этом рисовки?
–Смеешься, что ли?
Из журналистского блокнота. Да, уж, чего-чего, а рисовки в Березине нет. Актерство – непреложный отпечаток профессии – есть, но без малейшего элемента самолюбования, а потому впечатление от общения с заслуженным артистом республики всегда одно: искренность и честность. Есть и еще одно определяющее характер качество – нетерпимость. К себе, иногда и к окружающим, что, естественно, далеко не каждому нравится и приводит порой к неприятным последствиям. Что поделаешь? Слова «прямая речь», вынесенные в заголовок, можно понимать двояко: и как обращение непосредственно к нам человека и артиста, и как залог его прямоты. Прямая речь – речь честная.
13 ноября 1991
Все новости Тамбова рано или поздно станут древностями.