May
11
Донские вотчины бояр Романовых (4). II. Город Лебедянь и его уезд в первой половине XVII в.
May 11, 2014 | Comments Off on Донские вотчины бояр Романовых (4). II. Город Лебедянь и его уезд в первой половине XVII в.
Западные ветви Самарской сакмы. Возникновение г. Лебедяни. Топография города, крепости и население. Территория его уезда. Статистика землевладения и населения.
Следуя Самарским шляхом, ногайцы переходили реку Цну при урочище «Кузьмина Гать». Здесь в 1636 г. построилась одноимённая с урочищем слобода «на Цне реке, на татарских на приходных сакмах» от Тамбова в 8 верстах. От Кузьминой Гати татары шли берегом реки Липовицы, левого притока Цны, «промеж ржавцев и болот через лес перелазами». На Липовице в 1571 г. упоминается первая шацкая сторожа в количестве 6 челов. из Шацка и Ряжска. Минуя водораздел pp. Матыры и Челновой, татарский путь делился: одна ветвь шла к северу на шацкие места между Челновой и Польным Воронежем, другая через Польный Воронеж — на Торбеев брод, недалеко от слияния обоих Воронежей, и далее на места ряжские и рязанские. На первой ветви стояла 2-я шацкая сторожа усть Челновой и Ламки и первая Ряжская у р. Хобота. На второй ветви стояли две ряжских сторожи: 2-я и 3-я. Из них первая, охранявшая «ногайскую дорогу, что от Торбеева брода и от Хобота», стояла на р. Ломовой. От Торбеева брода ногайцы часто избирали новое направление: не на север и сев.-восток, а на запад к Дону. Последняя дорога охранялась донецкими сторожами, из которых две стояли на Рясах и две на Скверне: «вверх Скверны» и «усть Скверны». Из них первая находилась в 10 в. от ногайской дороги. От рч. Скверны ногайская дорога подходила к рч. Лебедянке, впадающей в Дон с левой, ногайской стороны. В 1635 г. лебедянцы подавали челобитную, в которой просили освободить их от сторожевой службы на рч. Лебедянке и в трёх иных местах по Ногайской дороге.
Таким-то путём ногайцы, переходя Волгу на Самарском перелазе, пустынной лесостепью достигали населённых мест Придонья. Мы полагаем, что татарские приходы из-за Воронежей к Дону и вызвали построение на последней реке между гг. Данковом и Ельцом нового города Лебедяни. Он должен был обслуживать места между Доном и Лесным Воронежем, колонизовавшиеся с конца XVI в. и составившие территорию его уезда. Лебедянь, включённый в сеть сторожевых городов, нёс службу по Ногайской черте вплоть до построения новых городов половины XVII в.: Тамбова, Козлова, Доброго и Усмани, заградивших донские места с востока. В вышеупомянутой челобитной лебедянцы, прося освободить их от сторожевой службы, указывают на то, что с построением новых городов «татарам с той ногайской стороны… к Лебедяни безвестно придти и Лебедянского уезда повоевать не мочно».
Год построения г. Лебедяни не сохранился. Первое упоминание о городе находим в Дворцовых Разрядах под 1613 г.: «Того ж году мая в « » день, писал к государю, царю и великому князю Михаилу Феодоровичу всея Руси с Ливен Григорий Колтовской, что вор Ивашко Заруцкий приступал к Ливнам и от Ливен пошёл к Лебедяни» (прим. в сп. Б. и В. «Лебедян»). И дальше: «А из Данкова писали к государю воевода князь Иван Одоевский с товарищи, что они по государеву указу пришли в Данков, а Заруцкий стоит на Лебедяни и над ним промышлять…».
В 1592 г., когда по построении г. Ельца размещались сторожи неподалёку от Лебедяни, из последнего не взято для них ни одного человека, что можно понять только в одном смысле: г. Лебедяни в 1592 г. не было. Согласно с этим, в смутное время город наш не встречается, между тем ближайшие к нему города: Елец, Ливны, Данков памятники не обходят молчанием. Не следует, однако, думать, что город основан на пустом месте. Общераспространённое местное предание о том, что город прежде был под горою на месте старой Пушкарской слободы при церкви Рождества Богородицы и лишь впоследствии перенесён на гору, склоняет нас к мысли, что первоначально поселение располагалось внизу на правой стороне рч. Городенки при впадении её в Дон. Это поселение, переименованное по построении города в Пушкарскую слободу, осталось на своём прежнем месте, тогда как слободы Стрелецкая и Покровская — Казачья построены на горе возле города. Город Лебедянь получил своё название от одноимённого с ним поселения, расположенного на рч. Городенке, которая до построения города носила название рч. Лебедяни. В «Книге Большому чертежу» читаем: «А ниже тех речек (разум. с левой стор. рч. Сквирнай (Сквернай, н. Сквирня) и рч. Перехвал с правой стор.) 10 вёрст, с правые стороны пала в Дон речка Лебедянь (Лебядянь), а на устье её на Дону город Лебедянь (Лебядянь). От Данкова до Лебедяни 20 вёрст. Контекст речи в донесении о Заруцком не оставляет сомнения в том, что Лебедянь в 1613 г. считался городом. О первоначальных укреплениях его источники не сообщают сведений. Вероятно, имелся острожек на современной Тяпкиной горе, но какого устройства, сказать не можем.
В 1615 г. Лебедянь получает первого воеводу в лице Никиты Сомова: «Того же году были по городам бояре и воеводы и дьяки в годовых… на Лебедяни Микита Сомов».
Город быстро организуется по типу польских городов: около города вырастает посад, возле посада — слободы, населённые служилыми людьми. Число последних для 1616 г. определено в 470 челов., значительно выше Данкова, где значится всего 274 челов.. Этот факт очень важен, так как указывает на боевое значение вновь устроенного города. Расположенный на самом конце Самарской сакмы, Лебедянь должен был зорко смотреть в Ногаи, ожидая с этой стороны постоянных набегов. Но вместе с этим он не мог быть спокоен и со стороны Крыма. Отдельные шайки крымцев легко могли проскользнуть между Воронежем и Ельцом и, придя безвестно, пограбить окрестные сёла. Не долго, однако, пришлось городу править государеву службу: в 1618 г. его постигло тяжёлое испытание. В это время из Польши шёл добывать себе Московского царства польский король Владислав. В помощь ему двинулся с 20000 казаков малороссийский гетман Сагайдачный. Последний взял города: Путивль, Ливны и Елец. Когда гетман брал Елец, лебедянский воевода — Семён Левонтьев, не надеясь отсидеться в осаде, покинул город. Сагайдачный разорил Лебедянь «без остатку»: укрепления были уничтожены, посад и слободы пожжены, жители разбежались или взяты в плен. После разорения жители не хотели возвращаться на прежние места, правительство разыскивало их и насильно водворяло. По источникам можно судить, что город долго чувствовал разорение Сагайдачного и поправлялся медленно.
Первые сведения об укреплениях города, о его посаде и слободах мы имеем в писцовой книге 1627—1628 гг. письма и меры писца Григория Фёдоровича Киреевского. Ею мы и пользуемся для восстановления топографии старого города.
В Лебедяни не было венчатой городовой стены: вместо неё имелся «малый острог дубовый» 50-ти саж. в длину и 30-ти саж. в ширину, окружённый с двух сторон двумя рвами. Острог имел пять башен, из них — две проезжих, и тайник к Дону. В остроге помещались: Соборная церковь во имя Николая Чудотворца «древяна клетцки» и казённые строения: изба съезжая, изба воеводская с двором, тюрьма, погреб с военными припасами: порохом, ядрами и пищалями, житницы с государевым хлебом. Малый острог располагался на высокой горе правого берега Дона, называемой Тяпкиной горой, и занимал её угол, образуемый Доном и рч. Лебедянью, ныне Городенкой. С этой стороны природа дала городу хорошую естественную защиту в виде двух крутых обрывов к Дону и Городенке, укреплённых вдобавок двумя рвами. Это была цитадель города. С крымской стороны не было естественных заграждений, почему потребовался «большой острог дубовый». Последний имел 200 саж. длины и шёл полукругом, прислонясь к малому острогу в двух точках: у первых городовых ворот против теперешней Христорождественской церкви, старой Егорьевской и у городовой стены (малый острог) при обрыве к Городенке. Он занимал, таким образом, часть современной Старо-соборной площади, пересекая её так, что старая Егорьевская церковь и Покровская, на месте которой стоит ныне часовня против городской больницы, помещались вне его. На усадьбе теперешних домов вправо от старого собора большой острог прислонялся к внутренней стене малого, которая отсюда доходила приблизительно до огорода тюрьмы при длине в 50 саж. Из 7 башен большого острога было три проезжих: Егорьевская, Данковская и Покровская. Из них первая находилась против Егорьевской церкви, последняя против Покровской, вторая — посредине при дороге в Данков. В остроге помещались: кабацкая и таможенная избы, погреб с напогребницею 8×7 кв. саж., осадные дворы и места всяких чинов людей: дв. воротника 7×5, дв. дьячка 11×7, дв. казённого кузнеца 12×7, дв. кузнеца 12×5; позади их: дв. Яблоновой пустыни 10×7, дв. казённого плотника 6×6; место Покровских казаков 100 челов. 50×17; место Никона, покровского попа, 5×4; место трёх уездных казацких слобод — Ольховской, Болотовой и Романова Рогу 48×12; дв. воротника 8×6, место стрельцов 102 челов. 36×26; 11 дв. осадных лебедянцев детей боярских, в общем 605 кв. саж. Вся площадь большого острога равнялась приблизительно 3500 кв. саж.
За острогом находился небольшой посад, на котором стояли: дв. боярина Ивана Никитича Романова, дв. казённого кузнеца 6×6, дв. Спасского монастыря 17×10, дв. Чудова монастыря 17×10; дв. стрелецкого и казачьего головы 14×12; дв. Яблоновой пустыни Троицкого монастыря 12×10; здесь же помещались кузницы, число которых не обозначено. К посаду примыкали слободы служилых людей: Стрелецкая, Покровская и Пушкарская. Из них первая с церковью Св. Георгия (н. Христорождественская ц.) протягивалась вдоль Дона по направлению к часовне, на месте которой было городское кладбище. В ней жило 102 стрельца. Покровская слобода, место которой ныне обозначается часовней, что против городской больницы, имела направление теперешней Базарной улицы. Население её состояло из 216 казаков. Последняя слобода — Пушкарская, в которой жило 39 челов. пушкарей и затинщиков, помещалась внизу за Городенкой по берегу Дона с церковью во имя Рождества Богородицы.
Для более наглядного представления о городе в конце 20-х годов XVII в. приводим таблицу №1.
Цифра жилых дворов на Лебедяни в 1627 г. даёт нам приблизительное понятие о количестве населения того же времени. В городе и слободах было 266 отдельных домохозяев. При них, кроме их детей, часто жили их близкие родственники: братья, племянники, зятья и др. Во многих дворах, за спиною хозяев, проживали чужие люди, т. наз. «захребетники», которые «за хребтом» домохозяев укрывались от участия в государевых податях и повинностях. Таким образом, цифру населения для конца 20-х годов XVII в. в Лебедяни можно приблизительно определить в 1500 челов. обоего пола.
Как увеличилось население в период 1627—1646 гг., сказать не можем, т.к. переписная книга 1646 г. города не описывает. В этот промежуток на Лебедяни возникла слободка боярина Никиты Ивановича Романова, состоявшая из 28 дворов.
Территория Лебедянского уезда в первой половине XVII века в значительной степени не совпадала с современной. Сохраняя нынешнее ядро земель по прямой линии от города к р. Воронежу, уезд на юге захватывал северные части Липецкого и Задонского уездов, тогда не существовавших; на западе, наоборот, сам умалялся на счёт Елецкого уезда. Таким образом, он всецело лежал на ногайской стороне, охранять земли между Доном и Воронежем было главным назначением города. Когда в половине XVII в. для Воронеже-Донского междуречья настало относительно спокойное время, Лебедянь уступает своё боевое значение г. Доброму, построенному на Лесном Воронеже, на крайнем востоке уезда.
На юге Лебедянский уезд граничил с Воронежским. Граница шла от озера Лебяжьего, у р. Воронежа к югу от г. Липецка, к верховью Двуречек, по Воронежу до рч. Липовки и от неё степью до рч. Репца. От Репца речками Проходенкою, Черниговкою и Студенцом к Дону. По Дону граница шла с Елецким у. до устья Мечи у сёл Иншаково и Малая Попова Поляна, из которых первое принадлежало Елецкому у., второе Лебедянскому. От Мечи граница направлялась к рч. Ракитенке, от неё — вниз по рч. Хмеленец, от него по Журавке, Песоченке и Перехвалу к Дону, причём с. Перехвал принадлежало Лебедянскому у. От Дона наш уезд граничил с Ряжским, р. Золотухой, оз. Остаповым, р. Рясами к Воронежу. Последней рекой уезд граничил с лесо-степным пространством, куда в половине XVII в. колонизация ещё только начинала проникать и где полноправно царил степной кочевник-татарин.
В очерченных нами границах население уезда эксплуатировало 17989 четей в поле, за исключением 647 четей в поле церковной земли. Из общей суммы земель 7368 четей, или 40,95%, принадлежало помещикам; 1618 ч., или 8,99%, — вотчинникам; 2903 ч., 16,14%, — монастырям; 6100 ч., или 33,92%, — приходилось на слободское — казацкое землевладение. Земля кладётся в сохи; размер сохи равен 800 ч. в поле, «а в дву по тому ж». Так, у боярина Ивана Никитича Романова считалось в вотчинном владении 1345 ч., что приравнивалось 111/16 сохи, т.е. немногим более 797 ч. на соху. Единицею обложения служит «живущая четь», счёт ведётся на доли её — четверики. У боярина Ивана Никитича Романова крестьяне и бобыли платят со 152 четвериков, т.е. с 19 живущих четей. К 19 живущим четям приравнивается 135 крестьянских дв. и 113 бобыльских, или говоря теоретически, 135 + 56½ дв. (1 крест. дв. = 2 боб.) = 191½ крест., т.е. 10 крест. и 20 боб. дв. на одну живущую чет. Монастырское землевладение было менее льготным: там живущая чет заключала 8 дв. крест. и 16 дв. бобыл. За Чудовым монастырём считалось 115 крест. дв. и 61 бобыл., что составляет 145 крест. дв. Платили они со 154 четвериков, т.е. составляли 19¼ живущих четей. На четь приходится 8 крест. дв. или 16 бобыльских. Что касается поместного обложения, то оно падает на землю весьма неравномерно. При раскладке на отдельных помещиков принимается во внимание не только количество их земли, число крестьян и бобылей, но и их экономическая сила, зажиточность. Одни из помещиков, владея одинаковым размером земли и различным количеством людей, платят с одного числа четвериков. Другие, наоборот, при всех одинаковых условиях платят различно. Размер поместного владения колеблется между 10-300 четями в поле и в среднем составляет 40,5 четей, причём преобладает размер в 25 четей в поле в трёх статьях: пашне паханой, перелоге и диком поле. Перелог и дикое поле часто сливаются в одну категорию — дикого поля.
Казаки в слободах имеют уравнительные наделы: по 20 ч. в поле рядовому, 22 ч. десятнику и 25 ч. пятидесятнику. Они владеют только пашней паханой, не имеют ни перелогу, ни дикого поля.
В 1628 г. в Лебедянском уезде считалось всего 23 села, 5 деревень, 4 починка, 3 пустоши и 8 слобод, считая в том числе и три городских. Из них в поместном владении было 8 сёл, 3 дер., 2 поч., 1 пуст., часть села и часть слободы. Всего у 182 помещиков насчитывается 205 дв., что составляет 1,18 дв. на помещика. Величина села 12—34 дв. На вотчинное владение двух вотчинников: боярина Ивана Никитича Романова и князя Алексея Никитича Трубецкого падает 10 сёл, 2 слоб., 1 дер., 1 поч. и 2 пуст. с 458 дворами. Населённость села 4—60 дворов. Во владении двух монастырей: Чудова и Новоспасского состояло 5 сёл, 1 дер., 1 поч. с 396 дв. Размер села 18—121 дв. Наибольшее село уезда — с. Доброе Городище имело 135 дв.
В 1646 г. в Лебедянском уезде считалось 25 сёл, 3 дер., 9 поч. и 10 слоб. Из них за 181 помещиком было 9 сёл, 2 дер., 3 поч., дворы в 3 слоб. и одном селе, всего 523 дв., по 2,88 дв. на помещика. За вотчинниками: бояр. Никитою Ив. Романовым, кн. Алексеем Никит. Трубецким и кн. Иваном Александр. Воротынским считалось 10 сёл, 1 дер., 3 поч. и дворы в 7 слоб., всего 2320 дв. Владения монастырей заключали 6 сёл и 3 поч. с 629 дв.
Для более ясного представления землевладения и населения уезда в первой полов. XVII в. приводим статистические таблицы.
Таблица №2
В некоторых вотчинных селениях были и поместья, почему общая сумма селений меньше, чем сколько получается из сложения цифр первого ряда таблицы.
Таблицы №3—5
Слободы исключаются, т.к. сведений о них в переписной книге не имеется.
«Известия тамбовской учетной архивной комиссии», №57
Все новости Тамбова рано или поздно станут древностями.