Oct
10
Нравственно-бытовые черты Тамбовского края. Часть 9
October 10, 2012 | Comments Off on Нравственно-бытовые черты Тамбовского края. Часть 9
Тамбовское крестьянство сформировалось постепенно и его составили самые разнообразные элементы. До XVII столетия в наши лесные дебри и дикие поля шли вольные, гулящие люди, которым на родных пепелищах нудно было от силушки, как от тяжелого бремени, и шли они в наши места, избывая неволи и ища раздолья… В XVIII столетии край наш начал переполняться невольными переселенцами, которых тянули на новые места их владельцы. В то же время вся наша Мещера успела уже обрусеть. Часть местной Мордвы постигла та же участь. Все тот же великороссийский элемент сумел ассимилировать и Малороссиян и многих Татар, издавна в значительном количестве населявших нашу сторону… Думаем, что разнообразный этнографический состав нашего крестьянства влиял немало на известный Тамбовский религиозный мистицизм и рационализм. Но прежде, чем говорить об этом, мы сделаем общий исторический обзор на тему о наших крестьянах.
Крайне неприглядна была наша крестьянская жизнь. Для многих наших крестьян самая смерть, этот всеобщий примиритель, нередко являлась при особых и чрезвычайных обстоятельствах. Иной, например, провалился в колодезь и утонул там, другого задавил воз с овном, третий погиб под глыбою глины, которую копал он, или под деревом, неосторожно срубленным; иного разорвали волки или медведь задавил или бык забодал или конь убил копытом или свиньи съели; кого зацепило крылом мельницы-ветрянки, кто умер от излишнего употребления горячего вина или от неудачного оскопления, кто безвременно лег на кулачном бою…
Выражая темные стороны нашего отжившего крестьянства, мы прежде всего скажем о крестьянских волостных и вотчинных начальниках.
Многие Тамбовские крестьяне, попавши в волостные или вотчинные начальники, сразу забывали про свое кровное и нравственное родство с остальным крестьянством и делались его бичами. Мы так думаем на основании множества добытых нами архивных фактов.
В 1802 году в селе Сеславине, Козловского уезда, волостным головою был некто Жмаев. «Соделавшись властителемъ целаго селения,— жаловались на него Сеславинские однодворцы,— Жмаевъ делалъ жителямъ разныя притеснения, принуждалъ работать на себя безъ всякой платы, общественныя земли самовластно отдавалъ разнымъ купцамъ или же запахивалъ самъ, сколько хотелъ. Кто же противился ему, техъ бивалъ безъ милосердия, заковывалъ въ железа и содержалъ подъ карауломъ».
Между прочим голова Жмаев произвольно распоряжался рекрутскою очередью и по этому поводу брал с однодворцев рублей по 200 и более. Если же иногда ему нужны были лишние деньги, то он без церемоний собирал их с Сеславинских обывателей, копеек по 30 с души. Некоторые крестьяне не могли удовлетворить Жмаева деньгами и за это биты были им с чрезвычайною жестокостью.
И в своей семье грозный Сеславинский голова был суровым деспотом. Родного брата отдал он в солдаты, а жену его согнал со двора и пустил по миру.
Долго неистовствовал Жмаев, наконец, попал под суд. Когда ему объявили об этом, он сказался больным, так что его привезли в Козлов насильно. На все вопросы во время судоговорения Жмаев отвечал так: «я болен и отвечать не могу и ничего не помню». Очевидно, он расчитывал на известный характер прежних судебно-административных порядков и отчасти не ошибся в этом. Дело Жмаева окончилось для него довольно благополучно. Его отставили от должности и напутствовали в село Сеславино 50 ударами батожьем.
Одновременно с Жмаевым в Козловском уезде свирепствовал сельский заседатель Малышев. До какой степени он был лют относительно казенных крестьян Козловского уезда, видно из следующего. В течении нескольких месяцев 1802 года с одних крестьян села Хмелевого он выпил водки на 400 рублей и все это в одном кабаке названного села.
Таких лихих сельских начальников, как Жмаев и Малышев, в начале настоящего столетия было у нас очень много. Передавать их имена — значит вдаваться в слишком скучные подробности. Поэтому мы переходим к вотчинному начальству, краткое указание на которое уже сделано нами в предыдущей главе.
В 1805 году в селе Конобееве приказчиком был некто Аронов, который в отсутствие помещика любил держать себя настоящим вельможным барином. Однажды он пришел в церковь. Священник говорил в это время проповедь. Тогда Аронов громко сказал ему: «будет тебе читать, замолчи!» Недели через две после этого, именно 26 марта, Конобеевский приказчик опять был в церкви и громогласно выбранил там дьячка за неудовлетворительное пение. А 27 марта Аронов после обедни остановил народ в церкви и вслух прочитал священнику предписание об удалении его из прихода. Молча слушал народ грозного приказчика и, конечно, не мог подать помощи своему пастырю. Уже в Тамбове злополучный священник Алексей Сергиев нашел себе защитника в лице епископа Феофила, который, как известно, отличался строгостью к духовенству, но в то же время при случае умел и заступиться за него.
Еще лютее Аронова был некто Кугушев, бурмистр помещика Муханова в селе Кочемирове, Темниковского уезда. Однажды он велел взять с поля дьяконского сына, малолетнего Якова, на господский двор и приказал сечь его плетьми. На крик ребенка прибежала его мать, а за нею и отец. Но суровый барский наместник нисколько не смутился этим и продолжал свое дело. Мало того, дьяконицу он тоже высек, а дьякону грозил смертно… Это было в 1812 году.
Подобных фактов самодурства и лютости сельских властей было у нас слишком много и они всем известны. Поэтому мы их оставляем и переходим к дальнейшему изображению нашей прошлой крестьянской жизни.
Назад | Оглавление | Далее
Все новости Тамбова рано или поздно станут древностями.