Nov
5
Постепенное развитие народного просвещения в Тамбовском крае. Часть 2
November 5, 2012 | Comments Off on Постепенное развитие народного просвещения в Тамбовском крае. Часть 2
Так дело шло до открытия первых наших школ: Тамбовской духовной семинарии и Тамбовского же главного народного училища. Первая открыта в Нижнеломовском монастыре в 1779 году, а второе — в Тамбове в 1786 году. Правда, в г. Тамбове еще со времен Петра Великого существовала гарнизонная школа, но об учебном характере этой школы можно судить уже потому, что в ее программу входила так называемая барабанная наука, вероятно не последняя в учебном курсе гарнизонной школы…
За отсутствием школ охочим до грамоты людям приходилось обращаться к тем излюбленным старой неприхотливой Русью учителям, о которых сообщает нам в своих исторических записках известный майор Данилов. Так с 1774 года и до открытия Тамбовского народного училища самым замечательным местным распространителем просвещения был престарелый заштатный пономарь Терентий Федоров, который вследствие паралича не владел правой рукой и потому мог обучать одному только чтению. А если кому позволяли средства, то те дальнейшее образование своих детей поручали выписным иностранцам. В этом случае иные Тамбовские помещики тратили довольно значительные суммы, выписывая заморских педагогов прямо из Лондона, Петербурга и Парижа. Почти все эти иностранцы были, конечно, всего менее знакомы с наукой и педагогикой и потому вся их воспитательная роль сводилась к одной болтовне на каком-нибудь иноземном наречии… Думаем так между прочим на том основании, что например у Козловского помещика Безобразова учителем и воспитателем детей был придворный скороход Яков Штальцман… Кроме того дети чиновников и мелкопоместных дворян учились грамоте во всех городских присутственных местах. Крайне юные, лет 13 или 14, эти молодые люди поступали на гражданскую службу и в течение нескольких лет учились читать и писать у разных копиистов, регистраторов и канцеляристов, которые сами в свое время проходили точно такой же курс учения. И замечательно, всем таковым юнцам грамота почти всегда давалась очень туго, а канцелярская практическая мудрость, тяжело отзывавшаяся на вольных и невольных просителях, постигалась ими чуть не сразу…
В первый раз мысль об открытии в Тамбове какого-нибудь гражданского общественного училища явилась в январе 1780 года, когда открыт был местный приказ общественного призрения. Мысль эта внушена была Тамбовским властям самой Императрицей Екатериной II-й, которая пожертвовала Тамбовскому приказу 15,000 рублей именно на училищное дело.
2 ноября 1783 года Рязанский и Тамбовский генерал-губернатор М.Ф. Каменский, немало и не без пользы поработавший для нашего края, напомнил Тамбову о высочайшей воле, Вот что писал он правителю Тамбовского наместничества П.П. Коновницыну: «при заведении приказа общественнаго призрения изъ казны дано было ему 15,000 рублей между прочимъ для заведения школъ. А школы и теперь нетъ въ Тамбове и не заметны приготовления къ ея открытию и бедные дворяне отъ этого вступаютъ даже въ разные пороки. Посему предлагаю на первый разъ завести хоть самую простую школу, чтобы тамъ дворяне учились читать и писать, началамъ арифметики и катехизису. После чего они могли бы поступать въ различныя канцелярии для практическаго изучения гражданскаго порядка». По поводу этой генерал-губернаторской грамоты Коновницын немедленно собрал всех членов Тамбовского приказа, а также почетнейших представителей местного дворянства, и в этом чрезвычайном заседании решено было ответить главному начальнику края так: «въ полномъ собрании членовъ приказа предложена была подписка на открытие школы, но все отказались отъ оной подписки».
К счастью в 1786 году прибыл в Тамбов в качестве правителя наместничества Г.Р. Державин, который, конечно, не мог остаться равнодушным к делу народного просвещения.
22-го сентября 1786 года в Тамбове было открыто 4-хклассное главное народное училище, а в следующем году в некоторых Тамбовских уездных городах открыто было шесть малых народных училищ и приняты были в то же время меры к тому, чтобы ни один Тамбовский город не оставался впоследствии без народного всесословного училища.
Учение в Тамбовском главном народном училище началось спустя 2 месяца по его открытии. Такое замедление произошло вследствие недостатка в Тамбове классных досок, грифелей, карандашей, азбучных таблиц и учебных книг. Не хватало также для классных комнат столов и стульев. Долго ждали еще из Петербургской учительской семинарии учителей и, не дождавшись, стали разыскивать их в соседних с Тамбовским наместничеством семинариях — Рязанской и Севской.
Все Тамбовские училища открыты были с замечательной по тому времени торжественностью, в присутствии многочисленных представителей всех сословий. Во многих городах произносились нескладно высокопарные речи, в которых выражалась благодарность Екатерине II-й за покровительство народному образованию, а самое это образование лицемерно представлялось величайшим блаженством рода человеческого. Вот одна из этих нескладных речей, произнесенная при открыли Моршанского училища учителем Донским.
Ваше именитое собрание!
Взошед я на место сие прекраснейшее в сей торжественнейший день, на место благополучнейшее, которое столь чудным зрением наслаждает нас, на место — которое предвечная премудрость определила для насаждения сада оными лозами, которые с сего времени никогда не оскудеют, всемилостивейшая Екатерина сие место основала храмом благочестия, храмом святости своей. И вы, благочестивые слушатели, в сие народное училище, исторгая из объятий матерей чад своих, с радостным восторгом должны предавать их, дабы насеять на нивы сердец оных семена божественной добродетели, дабы разум их озарить лучом божественного просвещения, дабы вперить в мысленное око их подробное понятие о естестве мира сего.
Первыми директорами Тамбовских училищ были секунд-майор Карамышев и капитан Жохов. Всех учеников в главном училище к концу первого учебного года значилось по спискам 106 человек. Такая довольно значительная цифра объясняется тем, что по распоряжению Державина мальчиков иногда забирали в классы насильно чрез полицию. Дворянских детей конечно не трогали и потому большинство учеников принадлежало к мещанскому и однодворческому сословиям. Немало было в училищах также и детей дворовых. В 1787 году во всех Тамбовских училищах всех учеников было 366 человек.
Первоначальный быт Тамбовских училищ был самый жалкий; все они терпели крайнюю бедность. Даже губернское училище помещено было в таком доме, где печи дымили и не грели, полы были гнилые, штукатурка отваливалась, двери в классах плотно не затворялись, в окнах не доставало стекол, крыши летом протекали; даже черных досок и мелу в Тамбовском училище постоянно не доставало. Жалованье учителям выдавалось неаккуратно, рублей по 25 в год. Хорошо еще было то, что в интересы наших первых учителей ближайшим образом входил директор А.А. Жохов, личность чрезвычайно симпатичная, преданная делу народного образования и служителям этого дела — всем народным учителям. Без его заступничества плохо пришлось бы Тамбовским педагогам. То было время, когда звание учителя считалось чуть ли не самым низменным в чиновной иерархии. Тайна этого нелепого взгляда заключалась в том что педагоги уполномочены были только учить и воспитывать детей. Между тем наше отжившее общество способно было уважать исключительно так называемых нужных людей, т.е. таких, которые властны были сделать всякому какой-нибудь вред…
Однажды в Козлове какой-то секретарь Зуев прибил учителя Половневского и никто из городских жителей не смутился этим. Всякий понимал это дело так, что высший чин бил низшего… Не так взглянул на дело Жохов. Он написал губернатору Звереву следующее письмо:
«Секретарь Зуевъ прибилъ Козловскаго учителя Половневскаго. По долгу звания моего прибегаю къ Вашему Превосходительству, яко попечителю Тамбовскихъ училищъ и защитнику всемъ участвующимъ въ столь полезныхъ заведенияхъ… Всепокорнейше прошу не оставить этого дела безъ изыскания, ибо въ противномъ случае, будетъ крайняя обида учителя, человека, украшеннаго достоинствами, его званию приличными, а жители города могутъ утратить уважение къ Половневскому, для его звания весьма необходимое».
Несомненно, что А.А. Жохов был человеком вполне образованным для своего времени. Он отлично вел канцелярские дела. Все его предложения учителям и рапорты приказу и наместникам, написаны очень складно, с достоинством, и испещрены искусно подобранными указаниями на статьи законов.
Не таковы были первые Тамбовские учителя. Первоначальный состав их был далеко неудовлетворителен. Все они были воспитанники духовных семинарий, которые в прежнее время вовсе не блистали полнотой и основательностью научного образования. При этом нельзя не обратить внимания и на то, что общественное и экономическое положение учителей нисколько не содействовало их саморазвитию. Вот что писали в 1791 году Козловские учителя директору Жохову: «Уже наступилъ другой месяцъ, какъ мы, не имея от магистрата квартиры, живемъ въ классахъ, чемъ весьма много притесня учиниковъ, препятствуемъ преподаванию учения. Да и сами, претерпевая великую тесноту и не имея средствъ порядочно расположить домашнее свое содержание, приходим отъ сего въ великое разорение».
По поводу этой жалобы Козловский городничий Сердюков со своей стороны написал в Тамбов следующее: «часто въ должные для учения часы я не заставалъ Козловскихъ учителей въ классахъ, а шатающихся по городу лености ради. Въ ночное время незнаемо какие люди къ нимъ ходятъ и я уже третью квартиру ищу имъ единственно по ихъ вздорному житию. Сии учителя препоручены въ смотрение купцу Тихону Баженову, но оный Баженовъ почти никогда въ школе не бываетъ, следственно должнаго надъ учителями надзирания нетъ».
Сердюков очевидно хотел прибрать Козловских учителей к своим рукам. Это тот самый не по разуму усердный градоначальник, который сделал донос на помещика села Казинок И.Г. Рахманинова, переводившего и печатавшего в своей сельской типографии сочинения Вольтера. Впоследствии, по предписанию из Петербурга, Казинская типография была разорена и все ее экземпляры были уничтожены, причем ревностнейшим деятелем был опять Сердюков. Суровый Козловский городничий поступал с учителями так, как будто облечен был над ними чрезвычайной властью. Это видно из следующей жалобы учителя Половневского: «городничий съ наступлением сумерекъ не велитъ выпускать меня со двора и каждую ночь полицейский солдатъ приходитъ осведомляться: дома ли я. А встретитъ меня городничий на улице — ругательски ругаетъ».
Такое положение Козловских учителей было тем тяжелее, что город Козлов, по выезде из губернии Державина, положительно отказался от содержания училища, а училищный попечитель купец Баженов, нисколько не стесняясь, говорил в обществе, что все училища вредны и оные полезно повсеместно закрыть. На этом основании он почти не являлся в классы, а когда являлся, то считал долгом своим словами и действиями обижать учителей и учеников. Однажды, 11-го мая 1789 года, в Козловское училище пожаловала даже жена Баженова и начала грубо бранить учителей. «Погодите вы,— кричала она оторопевшим педагогам,— вот муж приедет и не миновать вам тогда палочья». Учителя пожаловались на это и результатом их жалобы было строгое распоряжение наместнического правления о предании Баженова суду. Но все это дело кончилось объяснением подсудимого, что он кажинный почти день ходить в училище и обходится со всеми тихим манером.
Высокомерное отношение общества к учителям вызывалось между прочим самым их поведением, далеко не удовлетворительным. Это видно из следующего факта. Зимой 1792 года директор училищ Жохов поехал в Козлов для ревизии училища и результатом этой поездки было полное разочарование делом народного образования в Козлове даже со стороны такого искреннего заступника учителей, каким был почтенный А.А. Жохов. Вот что писал он по окончании ревизии в Тамбовский приказ: «Козловское народное училище уже вовсе не существуетъ, а причины, послужившия къ его несуществованию, суть весьма многообразны. Главнейшая же изъ нихъ — непорядочная и ни съ какими правилами несходствующая жизнь учителей оного, которые заводятъ ссоры между собой и съ некоторыми из жителей города».
Действительно, было от чего прийти в разочарование тогдашним народным образованием. Когда Жохов вошел в Козловское училище, там не оказалось никого, кроме училищного сторожа, хотя это было в учебные часы. Сдерживая свое негодование, директор училищ пошел к старшему учителю Половневскому на квартиру.
Но и на квартире его не было.
—Где старший учитель Половневский?— спросил Жохов.
—Давно уж уехал с женой в Липецк,— отвечали ему.
Тогда Жохов отправился в квартиру младшего учителя, которого тоже не оказалось дома. «Были у него на дому с утра 5 учеников,— поясняли директору,— но учитель отпустил их по домам, а сам пошел куда-то в город».
Естественно ожидать после этого, что Козловские учителя по крайней мере были отставлены от службы. Но вышло совсем другое. Старший учители Половневский, вернувшись из Липецка, спокойно поехал в Тамбов и представил в приказ 120 рублей, собранных по подписке на постройку Козловского училищного дома. Вследствие этого все его служебные погрешности были забыты и ему был выдан даже от губернского начальства похвальный аттестат за примерно ревностную службу. А другой Козловский учитель переведен был в Липецк на должность старшего учителя.
Назад | Оглавление | Далее
Все новости Тамбова рано или поздно станут древностями.