Jan
17
Калмыцкие дела. Часть 2
January 17, 2013 | 1 Comment
По выходе из хурула Аюка с знатнейшими нойонами и ламами позван был воеводами к столу. Во время пиршества шли речи о Калмыцкой вере. Один лама так богословствовал: «богов на свете много, а главный из них Цой-Джинг и живет он на воздухе, плоти не имеет, во мгновение ока может семь раз перевернуться вокруг вселенной. Этот-то великий бог, по молитвам лам, поселяется в особе Далай-Ламы».
В конце пира ламы и нойоны развеселились. Сам Аюка-тайша, на которого особенно усердно налегали гостеприимные воеводы, раскраснелся и, очарованный Московской любезностью, громко и широковещательно начал выражать свою приверженность к Царю Алексею Михайловичу. На любительные слова Калмыцкого тайши взялся официально и торжественно отвечать сам князь Одоевский. Он говорил то же, что и тайша, только пространнее и так сказать истовее.
—«Дай Господи,— говорил он,— государь наш царь и великий князь во своих великих государствах превысочайшаго российского царствия на многия лета здрав бы был и счастен и недругам своим страшен, чтобы все великие государи, христианские и бусурманские, приносили достойную почесть Его Царскому Величеству, чтоб его царская рука высилася и имя его славилось от моря и до моря и от рек до конец вселенныя над всеми недруги его к чести и повышенно Его Царскаго Величества имени, а к преславным его царствам к прибавлению и расширению, чтоб все под небесным светом Его Царскому Величеству послушны были с рабским послужением; и просим у Бога, чтоб Его Царскаго Величества прекрасно цветущия и младоумножаемыя ветви царскаго изращения благородное семя и наследие были б нескончаемы на веки без урывку. А на нас бы на рабех его от пучины премудрого Царскаго разума и милостиваго нрава неоскудныя реки милосердия изливалися бы выше прежняго, а винным была б пощада и долготерпение, и во всех великих его государствах всему б христианству был покой и тишина и благоденство. А наипаче б Господь Бог устроил святыя свои церкви тихи и немятежны и святая вера сияла б во вселенней превыше всех вер во веки веков. Аминь».
Русские и Калмыки разъехались из Астрахани, по-видимому, искренними друзьями. О Русско-Калмыцком докончаньи посланы были в украинные города указы и учинен был о том заказ крепкий под смертной казнью. Князь Одоевский и Аюка-тайша подписали торговый договор, по которому улусные люди стали пригонять лошадей и всякий домашний скот на город Тамбов, на торг. Из этого договора мы видим, что наш город в конце XVII-го столетия был средоточием меновой Русско-Калмыцкой торговли, чего прежние наши источники еще не сообщали…
Кончились Астраханские пиршества. Калмыки, по исконному средне-азиатскому обычаю, быстро успели позабыть боярскую хлеб-соль и государево жалованье. В их кибитках снова пошли сомнительные речи и снова вся наша юго-восточная украйна озарилась заревом от многочисленных пожаров и огласилась воплями убиваемых Калмыками наших обывателей и победными криками среднеазиатских хищников… Это видно из статейного списка дьяка и стряпчего Кузьмы Петровича Козлова, который в 1675-м году был послан из Москвы гонцом к Аюке-тайше. От царского имени Козлов уговаривал Калмыков идти всеми улусами на Крым и под Азов, сообща с Гребенскими казаками и Донскими атаманами, для промыслу, поиску и разоренья. Вместе с тем он же напоминал тайше и нойонам: «ваши тайшины Калмыки, собрався человек по сту и по две и больше, подбегают под Его Царскаго Величества украинные городы и воруют, городки, села и деревни разоряют, дворян и детей боярских и пашенных людей режут и в полон берут и табуны отгоняют многие. И ты б Аюка-тайша тех воров сыскав велел казнить смертию, чтоб воровать им было неповадно».
Козлов приехал в улусы с царскими подарками. Он привез туда 105 рублей, красный кумачный шатер, соболей на 50 рублей, всяких еств и питий и в грамоте царское милостивое слово. Возвращаясь в Москву, он ехал на Царицын, Саратов, Тамбов и Козлов и дорогой передавал нашим украинным воеводам царский приказ действовать заодно с Калмыками. Вслед за Козловым по тому же тракту проследовал к Московскому двору Калмыцкий гонец Эркай. С ним была многочисленная свита: одних кашеваров было 18 человек и вся эта толпа щедро кормилась на царский счет и вероятно высматривала те пути, по которым в следующий наезд удобнее было бы напасть на наши степные поселки, укрепленные слабыми деревянными надолобами.
Гонец Эркай допущен был к Царю и говорил ему от имени Аюки такие речи: «великий государь, буди здрав на многия лета, а я тебе великому государю заслужу, как укажешь; только ты, великий государь царь, пожалуй меня, пришли мне 100 рублей денег да лисицу черную, да 100 жемчужин, кречетов, пороху и свинцу».
Калмыцкая просьба выслушана была благосклонно. В Калмыцкие улусы снова посланы были дворяне Приклонский, Климов и Черников и толмач Кучумов. Бесполезные переговоры все затягивались. Калмыки забирали у гонцов всякую рухлядь: бархатные шапки, сафьянные сапоги, камчатные кафтаны, беличьи шубы и, вместо благодарности за это, при первом удобном случае снова грабили русских. Судя по воеводским и боярским отпискам Калмыки более или менее свободно грабили во всем обширном районе нынешних губерний Пензенской, Саратовской, Астраханской, Воронежской и Тамбовской. Чаще всего на эту тему писали в Москву Тамбовские воеводы Яков Хитров и князь Петр Хованский, Ломовский воевода Камынин, Воронежский — Бухвостов и вообще все воеводы по Черте. «Деревянныя наши крепости,— жаловались они,— те Калмыки посекли, порубили и пожгли».
14, 15 и 16 августа 1675 года был особенно сильный Калмыцкий набег на окрестности города Козлова. В это время все караулы по Козловской черте были вырезаны, пашенные крестьяне с женами и детьми взяты в плен и уведены за Волгу, домашний скот или угнан или истреблен, а сельские и деревенские постройки дотла сожжены. Об этом дал знать в Козлов воеводе Пашкову прибежавший туда 17 августа поп Федор, который и сам едва едва спасся от разбойников, между тем как семью его полонили, а имущество дочиста разграбили. Козловский воевода наскоро собрал своих стрельцов и казаков и погнался в степи за Калмыками, но их уже и след простыл…
Надобно заметить, что Калмыцкая Торгоутская орда представляла в гостеприимной для нее России весьма странное явление. Она считалась в Московском подданстве и ее тайши именовались царскими верными слугами и холопами, и она же нередко бывала, как мы говорили, как бы воюющей страной, с которой Московские дипломаты договаривались, руководствуясь инструкциями из посольского приказа… Такое неопределенное положение, свидетельствующее о слабости внешней Московской политики XVII века, особенно тяжело отзывалось на нашей обширной юго-восточной украйне…
В царствование Федора Алексеевича Астраханский воевода князь Константин Осипович Щербатов снова устроил Калмыцко-Русский дипломатический съезд. При этом Калмыки обязались принимать Московских посыльщиков с великой честью, встав и сняв шапку. Впрочем, дружба наша с Азиатскими кочевниками, по обыкновению, продолжалась недолго. В 1678 году Калмыки ходили заодно с Русскими полками в количестве трех тысяч всадников под Чигирин, а в 1681-82 и 83 гг. Аюка-тайша, соединившись с Татарами и Башкирами, громил опять наши украинные поселения: Тамбовские, Саратовские, Казанские, Уфимские и Воронежские, и все по пути жег, Русских людей в полон брал, домашнюю скотину и лошадиные табуны отгонял, и отрезал от Москвы Астрахань. В это время на Калмыцкую орду ходило все Донское войско и в 1684 году принудило ее к миру. Мирный договор заключил князь Иван Андреевич Голицын. Настоящее умиротворение Калмыков совершилось при Петре Великом. В 1696 году Аюка-тайша, по царскому указу, ходил с тремя тысячами всадников под Азов. В 1705 году он же помогал Борису Петровичу Шереметьеву усмирять известный Астраханский бунт. В 1708 году Калмыки пошли было на Шведов и Башкирцев, но раздумали: отчасти присоединились к бунтовщикам, отчасти вернулись в улусы и дорогой захватили много пленных. Изменническая политика Калмыков с особенной резкостью обнаружилась при усмирении Булавинского движения. Только спуску за это им не было; Петр 1-й не любил своевольников и улусы Калмыцкие разорил, пленных освободил и навсегда смирил орду. С этого времени Калмыки разбойничали только мелкими партиями и для нашей украйны уже не представляли никакой серьезной опасности. Случалось, в их улусах бывали голодовки. Тогда они толпами шли на Тамбов… Продавать детей в рабство, или же креститься… Вот почему в прошлом столетии наиболее богатые и прихотливые наши помещики непременно в дворовой своей свите имели Калмыков и Калмычат. И вот почему местный великорусский тип так сильно поражает иногда Монгольскими чертами.
В настоящее время Калмыцкая орда, когда-то столь грозная, скромно и совершенно невинно обитает в пределах Астраханской губернии и земли Донского войска, привлекая внимание своих Русских соседей исключительно этнографической и религиозной оригинальностью, да изумительным богатством Тибетских церковно-Богослужебных книг.
С тех пор, как по нашим пустырям носились хищные Калмыцкие ватаги, много пронеслось годов, принесших отечеству немало и счастья и бездолья; изменились условия жизни; над тучными нивами Тамбовскими лишь облака небесные, да вольные залетные птицы, да русская песня удалая носятся; мирно пахарь наш и всякий иной обыватель делает свое дело, и тем приятнее вспомнить нам давно минувшую бранную тревогу, как путнику тем радостнее после бури попасть в уютный и теплый уголок.
Переходим к вопросу о Булавинском движении.
Назад | Оглавление | Далее
Все новости Тамбова рано или поздно станут древностями.
Comments
1 Comment so far
Сейчас времени не хватает на всё. Но продолжение обязательно будет, не сомневайтесь. 🙂