Dec
14
Троицкий собор в Моршанске. Часть 3
December 14, 2012 | Комментировать
В 1846 г. Тамбовский губернатор на основании рапорта губернского архитектора Гаккеля доносит, что собор возводится «без архитекторского наблюдения с опасностью для возводимого здания и его строителей». Синод немедленно издает предписание Тамбовскому епископу «оказать неотложно начальнику губернии содействие к правильному и прочному достроению Троицкого моршанского храма». Какое содействие было оказано в данном случае, неизвестно. Важно, что именно в этом году впервые появляется имя фактического руководителя работ, крестьянина Степана (Стефана) Люлина. В «Историко-статистическом описании Тамбовской епархии» говорится, что поскольку не был определен постоянный архитектор, его заменял «мастер, вольноотпущенник Степан Люлин. Обратим внимание на то, что С. Люлин назван «вольноотпущенником», а не крепостным. А. Шолохов в своем исследовании именует его крепостным, что не подтверждается приведённым и последующими источниками.
Осуществлять формальное наблюдение за постройкой в этот осложнённый период строительства старались, тем не менее, поручать архитектору. В 1849 г. надзор осуществлял губернский архитектор Гаккель. При нём произошла наиболее серьёзная в техническом отношении история, на несколько лет затормозившая строительство. Дело в том, что в промежутке между 1846-1849 гг. (точнее определить не можем) начали расседаться столбы, поддерживающие своды. Встала реальная угроза полного обрушения храма. «Летопись» пишет, что положение спас С. Люлин, опутавший столбы «толстыми железными прутьями». Архивные документы называют в этой связи имя Гаккеля, распорядившегося скрепить столбы «железными обручами». Большего доверия заслуживают в данном случае архивные документы, так как «Летопись» составлялась позднее, после знаменитого пожара Моршанска 1875 г. Она прямо говорит, что весь храмовый архив сгорел во время пожара, то есть, что ее сведения составлены уже по памяти.
Скрепленные столбы все же продолжали вызывать опасения. Помимо этого, губернский архитектор Гаккель в 1849 г. доносит, что «строители сего храма, приступив к устройству стропил в куполе, производят работы без чертежа и надзора со стороны лица, знающего техническую часть; что принятая ими для устройства стропил система, по его мнению, неблагонадёжна и не прочна, и что столь значительное строение не может быть производимо без всегдашнего надзора и без применения всех правил плотничьего искусства». Гаккель, по-видимому, ощущал всю ту ответственность, которая ложилась на него в случае серьёзной технической аварии, он видел для неё многие основания. Поэтому донесение заканчивается просьбой о его (стороны) отстранении: «…он, Гаккель, по многим занятиям своей должности бдительного надзора… иметь не может, а временное наблюдение не принесёт существенной пользы, по сей причине просит эту обязанность с него сложить».
Губернская строительная комиссия и сама прекрасно сознавала необходимость постоянного архитекторского, а лучше всего авторского наблюдения за постройкой. Но автора в данном случае не существовало, даже постоянного наблюдателя найти не могли. В Синод прямо сообщалось: «Строительная комиссия не имеет в виду, на кого бы можно было возложить наблюдение за постройкой». Положение было серьезным. В.П. Стасов умер в 1848 г., к нему обращаться уже ни при каких обстоятельствах было нельзя. Правда попыток в этом направлении за 12 лет строительства больше не делали.
Епархиальное начальство получает из Петербурга указание прислать подробные сведения о всём ходе возведения собора. Ответ с места гласил: «…созидание храма в Моршанске совершается под наблюдением сведущего и опытного в строении храмов каменокладчика Владимирской губернии и уезда села Красного крестьянина Степана Васильевича Люлина, каковую его опытность и сведения, а равно и прочность строения означенного храма удостоверяют свидетельства, выданные ему при осмотре означенной постройки Г.г. архитекторами, также одобривалось и самим Г. начальником губернии каждый раз при личной его бытности в г. Моршанске».
Неизвестно по чьей вине произошло расседание столбов храма – о С. Люлине все документы, даже такие, в которых приходится оправдываться перед высшими инстанциями, отзываются с большой похвалой. Только один раз проскальзывает в них иное: «строители храма сего… дают безусловную веру необразованному строителю, а наставлениями архитектора пользоваться не желают». Тамбовская духовная консистория принимает решение заново освидетельствовать все произведённые работы, а на будущее время определить для постоянного надзора «особого чиновника». Освидетельствование было возложено вновь на Гаккеля и инженера Соболева. «Гаккелю и инженеру Соболеву немедля отправиться в Моршанск и освидетельствовать аккуратнейшим образом правильность и прочность постройки… прочно ли поставлены стропила в куполе по избранной строителями системе, благонадежны ли скрепленные железными обручами столбы».
Однако предписанная ревизия затянулась – «освидетельствование по случаю наступления холодного времени невозможно, а должно оставить до весны…» Наконец, в 1850 г. в Синод, уже немало обеспокоенный всей моршанской историей, смогли выслать окончательное заключение. Оно, вопреки всем прежним, хотя и справедливым опасениям, оказалось утешительным. «По тщательному нашему обзору означенного храма оказалось, что ни в стенах, ни в столбах оного нигде не имеются трещины, заслуживающие особого внимания или представляющие опасность, а столбы, укрепленные вдоль и поперек железными полосами, в настоящее время нигде ни малейшего повреждения или осадка не оказали, а потому … нельзя предвидеть, чтобы на будущее время могла бы представляться опасность к разрушению. Стропилы купола, хотя и устроены не во всём согласно с правилами строительного искусства, но как они уже более трех лет существуют и купол покрыт и сверх того стропилы связаны достаточным числом железных скоб и хомутов, то и полагаем, что прочность их также не подлежат сомнению. Гаккель, Соболев».
Заключение позволяло сделать вывод, что руководство строительством в лице владимирского крестьянина Степана Люлина принесло положительный результат. Собор возводился прочно, хотя и «не во всём согласно с правилами строительного искусства». Ещё одним подтверждением авторитета С. Люлина явилось мнение почетного гражданина Моршанска Гундобина, выбранного от общества следить за постройкой. Он считал, что «по случаю оконченных уже главных работ собора и по опытности того мастера (Люлина) не представляется надобности в чиновнике по технической части…»
Но в высших инстанциях после многих тревожных сигналов хотели более основательно убедиться в грамотном возведении Троицкого собора, стоившего уже полмиллиона рублей. Петербург затребовал все чертежи, большинство которых – план, фасад, разрез, чертеж стропил и колонн были сделаны заново. Вероятно, составление новых чертежей потребовало немало времени, так как они датированы 1853 г. С момента «освидетельствования» прошло три года – архитекторских кадров в Тамбовской епархии, действительно, не хватало. В течение всего этого времени, то есть до окончательной санкции Синода, строительство, по-видимому, было приторможено. Хотя еще в 1849 г. писали, что «теперь производится окончательная работа этого храма вчерне», но прошло целых восемь лет до реального окончания строительства. Только в конце 1854 г. Департамент проектов и смет МВД рассмотрел чертежи из Моршанска. Мнение было следующим: «… департамент…, находит положение по распоряжению архитектора Гаккеля железных обручей для скрепления столбов, на которых утверждены арки, как равно и систему стропил купола уже исполненных, невредными, хотя можно их сделать более упрощенным способом».
Таким образом, закончилась многолетняя заминка в ходе возведения Троицкого собора. После этого строительство продолжалось еще три года и, наконец, 24 ноября 1857 г. собор был освящен. Тамбовский губернатор обратился к Министру Внутренних дел со специальным ходатайством о награждении Степана Люлина «за благоразумные и деятельные распоряжения его при построении Моршанского собора». К сожалению, результат этого ходатайства неизвестен, но само оно говорит о многом.
На торжественном освящении Троицкого собора, отраженном в московской прессе, Тамбовский епископ назвал его «одним из первых и лучших в целой России». Отбросив мысль о характерных в подобных случаях преувеличениях, обратим внимание на то, как неупомянутым оказался факт повторения столичного архитектурного образца. Назвать одним из первых в России, значит усмотреть, по меньшей мере, оригинальность постройки. Единственным оправданием может быть здесь исключительная длительность строительного периода. За двадцать один год сменился не один Тамбовский епископ, к тому же многотрудность строительства сфокусировала на соборе огромные ожидания. Начало было забыто, успешный конец давал повод к непосредственной характеристике, и она была высокой.
Прежде чем и нам перейти к анализу памятника, попытаемся предположительно восстановить события, связанные с историей возникновения его проекта. То, что ввело в заблуждение специалиста по творчеству В.П. Стасова, может быть с очевидностью прояснено только в одном отношении – автором Троицкого собора является не В.П. Стасов. Мнения во поводу какого-либо другого конкретного авторства не возникает, документы не дают для этого оснований. Петербургский Преображенский собор, прототип моршанского, был построен в 1827-1829 гг. Можно предположить, что на его освящении присутствовали представители Тамбовской епархии, на которых он произвёл определенное впечатление. Перед ними как раз в это время стоял вопрос создания проекта для моршанского собора. Возможно, что по их возвращении, в Петербург был выслан местный специалист для изучения архитектуры собора и составления чертежей. Но не случайно В.П. Стасов в своем письме пишет о неправильности плана, сделанного «без рассмотрения внутреннего, т.е. невидимого глазами образа постройки». Похоже, что собор был именно «увиден глазами», так что многое из того, что, как правило, ясно автору, ускользнуло от стороннего наблюдателя. На копии профиля собора стоят неразборчивая подпись причётника. Был ли он единственным автором всех чертежей или за ним стоит имя некоего архитектора, неизвестно. Во всяком случае, проект был выполнен с той степенью грамотности, которая удовлетворила высшие инстанции. При утверждении проекта могло быть замечено сходство с хорошо известным Преображенским собором. Однако это не создало препятствий к его утверждению, возможно даже, что было расценено, как положительный факт.