Характерным для января-февраля 1917 года явлением в Тамбовской губернии были массовые забастовки. 20 января (здесь и далее — нового стиля) на суконной фабрике в Бондарях забастовали ткачи, требуя им заплатить за 5 дней вынужденного простоя в декабре. Забастовка продолжалась до 29 января, в течение которых, по всей видимости, как требования, так и состав бастующих изменились, так как приступили они к работе после повышения зарплаты, причём зарплата была повышена не только ткачам, но и слесарям и «всем остальным рабочим».

22 января остановили работу рабочие суконной фабрики акционерного общества волжской шерстяной фабрики. После повышения оплаты работы на фабрике возобновились.

После обеда 25 января прекратили работу мастеровые и рабочие сборно-паровозного и котельного цехов борисоглебских ж.-д. мастерских. Требованием рабочих было повышение зарплаты. На следующий день к забастовке присоединились другие цеха. Администрация завода ответила угрозой мобилизации военнообязанных и строгого наказания остальных. 27 января угрозу начали приводить в исполнение. 29 января работы в цехах возобновились.

С 6 по 14 февраля бастовали, требуя повышения оплаты, 200 работниц усманской «табачки».

Кроме забастовок народное недовольство принимало и формы бунтов и расправ:

В январе в уездном городе Елатьме появились призывы к расправе над купцами. Были случаи и прямых угроз в адрес стражников. В указанном примере фронтовик пишет стражнику, что до него дошли слухи о его бесчинствах, за которые автор письма обещает ему жестокие кары. Неприятие полицейских чинов частенько обретало формы избиений по малейшим поводам: «Прапорщик заметив, что Гриднев не сразу наливает керосин в его посуду, подошел к Гридневу, когда тот был нагнувшись, начал бить его, сперва кулаком, а затем суковатой палкой и ругая Гриднева площадной бранью». Неприязнь эта, видимо, была вызвана не столько принадлежностью к власти, сколько злоупотреблениями некоторых полицейских: «служит Приставом Полубинский не много более года, а обзавелся громадным имуществом: лошадьми, коровами, птицею и проч. На жалованье так быстро и в такое короткое и трудное время — время дороговизны всего — легально обзавестись не возможно».

26 февраля толпа новобранцев устроила погром в торговых рядах в Тамбове. Для утихомиривания бунтарей тамбовский полицмейстер запросил помощи кавалерийской воинской части.

Из обращений тамбовского губернатора Салтыкова (1, 2) следует, что бунты не остались без внимания центральной российской власти, и было принято решение о расширении штатов полиции (прежде всего, стражников и городовых). Однако исполнение этого решения было затруднено, в связи с нехваткой граждан, могущих вести полицейскую службу.

В то же время авторитет местной власти вообще был крайне низок. Обывателей возмущало, что из 80 тысяч жителей Тамбова, право участвовать в выборах имели только 508 человек — в основном, представители купеческого сословия, которые и избирались в городскую Думу, используя её для укрупнения своих состояний. «508 друзей и кумовей! Агитируйте сколько хотите, чугунная колода не двинется ни на вершок»,— завершает своё письмо в петербургскую газету кадетов «Речь» тамбовец П. Шатновский.

Использованные и неиспользованные документы: Январь 1917 г., февраль 1917 г.



Comments

Name

Email

Website

Speak your mind

  • Archives